Но руки Фанчетты спокойно лежали на обтянутых серым шелком коленях. Интересно, сколько стоит это платье?
– Я думаю, казни сегодня не будет, – сухо сказал Айзая.
– Колин Эверси такой симпатичный, – подала голос Виолетта, – как можно его повесить?
– Виолетта! – возмутилась кузина. Взгляды всех, кто был в комнате, устремились к Виолетте, которой это очень нравилось.
Айзая подумал было, что это разрядило напряженную тишину в комнате, но нет, на некоторое время она снова воцарилась.
Поэтому когда Фанчетта дважды хлопнула в ладоши, в звенящей тишине этот звук показался сродни взрывам на улице.
Рядом с ней появился человек в дорогой ливрее, расшитой золотом. Это тоже являлось одной из причин, по которой Айзая лишил жену содержания.
– Принесите еще хереса для всех, Освальд. Не вижу причины, почему бы вам не выпить за семью и за то, что мы вместе. Но боюсь, вам придется сделать это без меня. У меня очередной приступ головной боли, и я пойду к себе в комнату на время.
Дети искренне обожали мать. Она поднялась и вышла из комнаты, шурша шелком и слыша шепот сочувствия.
Айзая нахмурился, глядя ей вслед, затем подошел к Майлзу и сел напротив.
Сквозь волокна мешка Колин мог только с трудом дышать и с трудом смотреть. Он видел лишь тени и цветные пятна – людей или здания, – пока те, кто его нес, пробирались сквозь толпу. Отовсюду слышался шум: визжали женщины, откуда-то доносилась ругань, гул голосов и топот ног.
Они миновали кучку людей, которые пьяными голосами пели:
Похоже, мы никогда не увидим
Смерть Колина Эверси…
Эта проклятая песня жила своей жизнью.
Веревки врезались в запястья, руки онемели, но Колин держался изо всех сил, поскольку это было лучше, чем болтаться на виселице. Он пытался избавить разум от боли и неразберихи, но мысли путались. Что пользы от мыслей, если его в любой момент могли посадить на штык?
Но этого не случилось.
В дыму и беспорядке он вполне мог сойти за какого-нибудь парня, потерявшего сознание, которого выносят из этой свалки его товарищи. И этот мешок, укрывавший его с головы до плеч, был весьма кстати. Весь этот хаос был явно спланирован.
«Все ради меня».
Колин наконец осознал, что можно сделать, чтобы установить последовательность в сложившейся ситуации. Он насчитал сорок один шаг, прежде чем его резко подняли повыше, когда похитители завернули за угол, и семьдесят три шага, прежде чем они снова резко повернули.
Через сто восемь шагов они неожиданно остановились, и теперь Колин слышал только их шумное дыхание. Он закашлялся внутри пыльного мешка. Послышался щелчок, затем скрип открывающейся двери, и Колина куда-то затащили, как дорожный сундук, чтобы потом бросить в трюм корабля.
