— История его такова. В свое время посреди улицы задержали здоровяка с палицей и в рубахе чуть ли не до пят… Привезли к нам. К сожалению, его странная палица, как и его одежда, пропали. Я говорю "к сожалению", потому что, возможно, позже эти предметы вызвали бы у него какие-то ассоциации. Ведь больной полностью утратил память. Кто он, откуда? На эти вопросы нет ответа. А тем временем он охотно и довольно подробно рассказал о себе. Вот эти рассказы, а также палица и длинная рубаха и открыли для него двери психбольницы.
— Пока что я ничего не понял, — заметил Профессор.
— Сейчас поймете. Дело в том, что он назвался Добрынею.
— Редкостное для нашего времени имя. Очень редкостное.
— Это еще не все. По отчеству он Никитич.
— Добрыня Никитич?!
— Да, былинный богатырь.
Профессор с нескрываемой иронией спросил:
— А если кто-нибудь из ваших клиентов называет себя Александром Македонским, вы приглашаете на консультацию историка?
— Возможно, вас удивит это, но не приглашаем, — в тон ему ответил Психолог.
Он не ошибся, потому что сразу же почувствовал, а затем и увидел, как с лица Профессора исчезло настороженное напряжение. Специалист по древнеславянскому фольклору непринужденно положил на стол коричневую кожаную папку, которую до этого держал на коленях, удобнее уселся в кресло и вытянул пачку "БТ".
— Курить не запрещено?
— Пожалуйста, — Психолог пододвинул ближе к нему керамическую пепельницу.
— Так чем же могу помочь?
— Позвольте мне закончить, — уклонился от прямого ответа Психолог. — Любые способы вернуть ему память были напрасны… Парень жил и бредил героическим эпосом. Но одновременно словно понимал, что попал в новые для него времена, и охотно осваивал современную информацию. Много читал, много изучал… Был выдержан, вежлив и, по сути, не нуждался в присмотре врачей. И все было бы великолепно, если бы не одно обстоятельство…
Психолог замолчал и тоже закурил сигарету.
— В клинике Добрыня Никитич находился недолго, потому что каждые два-три месяца исчезал… Случалось, что его не видели у нас по пять лет.
— Где же он находился?
— Разумеется, в Киевской Руси, — усмехнулся Психолог. — Времен князя Владимира Ясно Солнышко. Вот послушайте, как он сам об этом рассказывал…
×××
…Он узнал местность: уже не раз и не два выезжал на эти гнилые берега чертовой Пучай-реки. В полном богатырском облачении. Змеенят топтать конем. Погань выводить. А сейчас он неожиданно очутился на берегу Пучай-реки в стандартном больничном белье, пижамной паре из серой фланели и мягких шлепанцах. Неподалеку высились Сорочинские горы, ветерок доносил оттуда отвратительный смрад, слабые раскаты грома и зловещее рычанье. Из-за скал поднялись три столба дыма, меж темных пугающих пещер рассыпались красные искры.
