— Они знали, где я живу, — продолжал Густав жалобно. — Знали мое семейство, знали даже, где я держу экипаж и лошадей…
— И вы стали регулярно докладывать обо всех моих поездках?
— Я был вынужден… Их интересовали все адреса, по которым вы ездили, все люди, с которыми вы встречались…
Другими словами, Гравашоль предельно упростил свою задачу. Сам он после неудачного визита к профессору наверняка никаких поисков уже не предпринимал, просто-напросто следил за конкурентами и в подходящий момент, когда гости из России праздновали победу, нанёс удар…
— Каким образом вы им передавали сведения?
— Всякий раз, когда вы меня отпускали на длительное время, я звонил по телефону. Номер семнадцать — тридцать пять. И всякий раз говорил, как мне указали: «Фиакр в вашем распоряжении». Мне называли адрес, я туда приезжал и ждал. Очень быстро кто-нибудь из них появлялся. Два раза это был мужчина. Четыре раза — девушка.
— Опишите их подробно, — распорядился Бестужев.
Девушку, как её описывал Густав, Бестужев, похоже, никогда прежде не видел — по крайней мере, она не входила в число его здешних знакомых. Зато что касается мужчины… Тут всё было гораздо интереснее — и великолепно сочеталось с его прошлыми предположениями…
— И дальше?
— Сегодня утром я позвонил, — сказал Густав. — Телефон не отвечал — так мне ответила барышня. Я пытался телефонировать ещё трижды — с тем же результатом…
«Ничего удивительного, — подумал Бестужев. — Телефон, ручаться можно, располагался на одной из снятых Гравашолем квартир — главарь анархистов слишком умён, хитёр и опытен, чтобы ограничиться единственной, их должно быть несколько… Теперь, заполучив желаемое, они снялись с места, как вспугнутый урядником цыганский табор…»
— Как по-вашему, девица — немка? — спросил Бестужев.
— Вряд ли. По-немецки она говорила совсем скверно, нам приходилось объясняться на французском, я прилично знаю французский, в Вене, в нашей профессии, знание языков помогает заработать… Вот по-французски она говорит великолепно, такое у меня впечатление…
— Значит, в полицию вы не обращались… — задумчиво произнёс Бестужев.
Не стоило и спрашивать, обращалась ли к самому Густаву полиция — наверняка нет, иначе он непременно упомянул бы, что всё уже рассказал «коллегам господина». Значит, Тарловски представления не имеет ни о роли извозчика в событиях, ни о самом извозчике — следовательно, с этой стороны Бестужеву ничто не грозит, можно ещё какое-то время оставаться Невидимым Человеком…
