— Шутите?
— Ничуть, — грустно сказал Бестужев. — Вы, должно быть, слышали о наших значках…
Многозначительным, почти торжественным жестом он отогнул левый лацкан сюртука. Блеснул маленький, ярко начищенный значок: извергающий пламя дракон, увенчанный королевской короной.
Ради оказания должного морального давления он применил трюк, изобретенный в своё время покойным Кузьмой Штычковым, — срабатывавший, надо сказать, всякий раз, если судьба Кузьму сводила с людьми несведущими. Значок этот никакого отношения к полиции не имел, это была эмблема, какую носили при парадном мундире на петлицах и погонах австрийские пулемётчики — но вряд ли заокеанская гостья разбиралась в подобных тонкостях…
Судя по её округлившимся глазам и лёгкой бледности, она поверила — как многие верили Кузьме, предъявлявшему внушительный нагрудный знак выпускника Императорской ветеринарной академии — с короной, венком из дубовых листьев и двумя змеями — именно змеи и производили основной эффект…
— Но я ни в чём не…
— Мы разберёмся, мисс, — непреклонным тоном пообещал Бестужев. — Боюсь, это отнимет несколько дней, но ничего не поделаешь…
— Но я не могу! — вырвалось у неё. — Я должна…
— Нынче же вечером уехать в Париж? — понятливо подхватил Бестужев.
Он вспомнил, что видел в одной из комнат на первом этаже упакованные и стянутые ремнями дорожные чемоданы.
— Да…
— Боюсь, с этим придётся подождать, — сказал Бестужев. — Путешествие вам, конечно, предстоит, но отнюдь не в Париж. Я офицер русской тайной полиции, мисс. Вы наверняка не знали, но меж нашими странами — я имею в виду Российскую и Австро-Венгерскую империи — давным-давно заключён договор о взаимной выдаче политических преступников. Всё уже согласовано с местными властями. Вы поедете под конвоем в Петербург, а оттуда, не исключено, и в Сибирь… Изволили слышать что-нибудь о сибирской каторге? Ничего весёлого…
Он ухмыльнулся про себя, глядя, как её глаза становятся вовсе уж круглыми от страха: ну разумеется, её представления о Сибири наверняка ничем не отличались от тех, что недавно продемонстрировал Руди Моренгейм. Тем более что буквально месяц назад очередной американский щелкопёр, недельку покрутившийся по сибирским губернским городам, выпустил очередной опус об «ужасах самодержавия», где живописал всевозможные высосанные из пальца страсти наподобие того, что сибирская жандармерия бросает провинившихся политических каторжан на съедение дрессированным медведям, а день начинает с того, что хлещет кнутом посреди площади горожан за найденную у них книгу Карла Маркса. В очередной сводке по особому отделу об этом упоминалось с кратким изложением содержания…
