если ему вздумалось в пьяном виде шататься по болоту, как они могли помешать этому?
Вот тогда Трейси и поняла, что вся болтовня пауков о справедливости не стоит ничего. Поняла, что для них люди – все равно что какой-нибудь скот, и любого можно прикончить, если захочется вкусненького, даже не очень заботясь о том, чтобы подыскать убедительный предлог. Прочувствовала до глубины души, что жизнь каждого человека – в том числе, и ее собственная – висит на волоске и может быть безжалостно оборвана в любой момент.
Но, может быть, ужаснее всего на Трейси подействовало зрелище, которое ей довелось увидеть несколько дней спустя. По приказанию Стака она что-то относила ему наверх и увидела там… полуобглоданную Ланту. Вместо одной руки кровавый обрубок, развороченный живот, а лицо целое, но уже пожелтевшее, ссохшееся; совсем, совсем мертвое! При одном воспоминании об этом зрелище кровь стыла у Трейси в жилах. Прошло несколько дней, и выяснилось, что даже хоронить нечего – все сожрал проклятый Стак, до последней косточки.
С тех пор Трейси возненавидела пауков. Возненавидела смертельно, люто – и сумела найти подходящие слова, чтобы убедить в этом Антара. Он даже согласился принять ее в свой отряд, который для того и предназначался, чтобы сражаться с этими мерзкими тварями.
Пальцы Трейси разжались. Миска, которую она яростно терла, утонула в мутной воде, глухо стукнувшись о дно бадьи. Что я здесь делаю, подумала девушка, машинально вытирая руки фартуком?
Мое место там, рядом с Антаром, а если он этого не понимает… Она пересекла зал, вышла в коридор и тихонько, на цыпочках, подобралась к двери в комнату брата.
Парни ничуть не таились, разговаривали в полный голос, и слышно было прекрасно.
Прошло совсем немного времени, и Трейси стало ясно, что они затевают. Она стояла, клокоча от злости и с трудом удерживаясь от того, чтобы ворваться в комнату брата и сказать… и потребовать…
Внезапно за спиной раздались тяжелые шаги и покашливание. Трейси отскочила от двери и выглянула в зал.
В первое мгновенье у нее даже в глазах потемнело – показалось, что перед ней стоит Эрритен. Но нет, конечно. Этот человек был просто очень похож на него. Такие же темные, близко посаженные глаза, большой нос с горбинкой, маленький, скорбно поджатый рот. Даже две глубокие складки точно так же прорезали щеки, но на этом сходство, пожалуй, и заканчивалось. В отличие от темноволосого, подтянутого, сильного Эрритена, волосы у этого высокого, худого человека были редкие и совершенно седые, кожа вялая и морщинистая, спина сутулая. Перед Трейси стоял старик, к тому же, видимо, больной – рука, которой он опирался на узловатую палку, заметно подрагивала, а мертвенно бледная кожа была почти лишена жизненных красок.
