— Разве что-нибудь случилось? Мне никто ничего не говорил. Был пожар? Или кто-то умер?
— Не обижайся на Адэзе, — вступилась ее сестра. — Она вся в отца, еще даже похуже.
— У леопарда и дети леопарды, разве не так?
Ответа не последовало.
— Не сердись на меня, Угойе. Я, конечно, всё слышала. Но наши враги и завистники рассчитывали, что мы переполошимся, начнем метаться взад и вперед. Адэзе никогда не доставит им такого удовольствия. Эта сумасшедшая, Акуэни Нвосизи, родня которой предавалась всем мерзостным грехам, какие только известны в Умуаро, прибежала ко мне выразить свою жалость. А я и спрашиваю у нее: неужели посадивший питона в сундук совершил худший поступок, чем тот ее родич, которого однажды застали позади дома забавлявшимся с козой?
Угойе и Акуэке рассмеялись, представив себе, как задает этот вопрос их задиристая родственница.
— Ты сейчас к нам? — спросила у нее Акуэке.
— Да, хочу ребятишек повидать. И может быть, стребую штраф с Угойе и Матефи; боюсь, они плохо заботятся о моем отце.
— Прости, муженек, умоляю тебя! — дурачась, воскликнула Угойе с притворным ужасом. — Я стараюсь изо всех сил. Это твой отец дурно со мной обращается. А когда будешь говорить с ним, — добавила она уже серьезно, — скажи ему, что в его возрасте не следует бегать, как антилопа. В прошлом году он несколько дней пролежал после этой церемонии.
— Разве ты не знаешь? — спросила Акуэке, украдкой оглядываясь, дабы убедиться, что поблизости нет мужчин, которые могли бы ее услышать, и все равно понижая из предосторожности голос. — Ведь в свои молодые годы он бегал в обличье ночного духа Огбазулободо! Как Обика теперь.
— Это всё вы, родня, и вы обе в особенности, его так настраиваете. Ему приятно думать, что он сильнее любого нынешнего молодого мужчины, а вы, родственники, ему потакаете. Будь он моим отцом, я бы уж сказала ему пару теплых слов.
— А тебе-то он кто — муж или не муж? — вопросила Адэзе. — Если он завтра умрет, разве не ты будешь сидеть семь базарных недель у очага, посыпая себя золой и пеплом? Разве не ты будешь целый год ходить в дерюге?
— Да, знаешь, какая у меня новость? — спросила Акуэке, чтобы переменить разговор. — Позавчера приходил мой супруг со своими родичами.
— Зачем?
— Известно зачем.
— Значит, этим зверям лесным надоело ждать. А я уж думала, что они дожидаются, чтобы ты пришла с пальмовым вином их упрашивать.
— Не оскорбляй родных моего мужа, не то мы рассоримся! — воскликнула Акуэке, притворяясь разгневанной.
