с левой стороны, они вошли во внутренний дворик через единственный другой вход — высокую резную дверь в стене из красной глины.
— Разве не видел я собственными глазами, как они отправились к источнику еще до захода солнца?
— Они ходили к роднику Нванджене, — ответил Нвафо.
— Понятно. — Эзеулу только сейчас вспомнил, что ближайший источник Ота со вчерашнего дня никем не посещается: оракул предсказал, что огромная каменная глыба, лежащая на двух скалах прямо над родником, скоро упадет и человек станет той подушкой, которую она подложит себе под голову. Ни один человек не подойдет теперь близко к этому источнику до тех пор, покуда алуси, которому он принадлежит и по имени которого назван, не будет умилостивлен.
Все равно, подумал Эзеулу, он задаст нагоняй той из них, которая принесет ему сегодня ужин с запозданием. Раз они знали, что придется идти за водой к Нванджене, должны были отправиться пораньше. Ему уже надоело получать ужин тогда, когда другие мужчины давным-давно поели.
Густой, басовитый голос Обики все громче и громче звучал в ночном воздухе, приближаясь к дому. Даже его свист был слышен лучше, чем иные мужские голоса. Сейчас он пел и свистел попеременно.
— Обика возвращается, — сообщил Нвафо.
— Рано сегодня ночная птичка домой летит, — сказал Эзеулу одновременно с ним.
— Как-нибудь он опять увидит Эру, — заметил Нвафо, намекая на то, как однажды ночью Обике уже явилось привидение. История эта рассказывалась так часто, что Нвафо казалось, будто он сам при этом присутствовал.
— На сей раз это будет Идемили или Огвугву, — усмехнулся Эзеулу.
Года три тому назад Обика вбежал однажды ночью в оби и бросился к отцу, весь дрожа от ужаса. Ночь была черная, и собирался дождь. Гром глухо громыхал во влажном воздухе, молнии полыхали беспрестанно.
— Что случилось, сын? — снова и снова спрашивал Эзеулу, но Обика лишь дрожал и не говорил ни слова.
— Что случилось, Обика? — крикнула его мать Матефи, которая уже прибежала в оби и теперь тряслась сильнее сына.
— Помолчи, — сказал ей Эзеулу. — Что ты увидел, Обика?
Немного успокоившись, Обика начал рассказывать отцу, что привиделось ему при свете молнии возле дерева уджили между их деревней, Умуачалой и Умуннеорой. Едва только Эзеулу услышал, в каком месте это произошло, как ему стало все ясно.
— Что же было дальше, после того как ты увидел это?
— Я понял, что это дух, и голова у меня пошла кругом.
— Не свернул ли он в кустарник, убивающий маленьких птиц? Слева?
