Э-э, Нвака Димкполо.
Вода зальет за меня Огонь.
Э-э, Нвака Димкполо.
А кто отомстит за меня Воде?
Э-э, Нвака Димкполо.
Земля высушит за меня эту Воду.
Э-э, Нвака Димкполо.
А кто отомстит за меня Земле?..
— Нет, нет, неправильно, — прервала ее Нкечи.
— Что может случиться с Землей, дурочка? — спросил Нвафо.
— Я нарочно так сказала, чтобы проверить Нкечи, — нашлась Обиагели.
— Вот и врешь, такая большая, а не можешь рассказать простую сказочку.
— Если тебе не нравится, попробуй-ка вспрыгни мне на спину, Нос-как-муравьиная-куча.
— Мама, если Обиагели будет обзываться, я ее поколочу.
— Дотронься до нее только, и я живо выбью из тебя дурь, которая накатила на тебя сегодня вечером.
Обиагели запела снова:
А кто отомстит за меня Воде?..
Э-э, Нвака Димкполо.
Земля высушит за меня эту Воду.
Э-э, Нвака Димкполо-о-о-о.
Что же сделала Земля?
Базарная площадь постепенно заполнялась народом: со всех сторон стекались сюда мужчины и женщины. Поскольку женщинам отводилась на этом празднике важная роль, они разоделись в самые лучшие свои наряды, а те, у кого были побогаче мужья или покрепче собственные руки (последние были довольно редким исключением), надели украшения из слоновой кости и бусы. Большинство мужчин пришли с пальмовым вином. Кто принес его в глиняных кувшинах на голове, кто в бутылях из тыквы, висевших на веревочной петле сбоку. Пришедшие первыми располагались в тени деревьев и принимались пить вино с друзьями, родичами или свояками. Припоздавшие усаживались прямо на солнцепеке, благо жара еще не наступила.
Человек посторонний, побывав на празднике Тыквенных листьев в этом году, мог бы вернуться к себе домой в полном убеждении, что никогда за всю свою историю Умуаро не было таким сплоченным. В праздничном настрое собравшейся толпы великая вражда между Умуннеорой и Умуачалой, казалось, на время совершенно исчезла. Повстречайся два жителя враждующих деревень вчера, они с опаской и подозрением следили бы за каждым движением друг друга; то же самое будет и завтра. Но сегодня они вместе пили пальмовое вино, потому что ни один человек в здравом уме не принесет на обряд очищения яд; ведь это было бы все равно, что выйти под дождь с сильнодействующими, губительными колдовскими снадобьями на теле.
Младшая жена Эзеулу рассматривала свои волосы, зажав зеркало между колен. Ну, конечно, она-то сделала Акуэке прическу получше, чем та ей. Но черными узорами ули и бледно-желтыми линиями огалу
