– Помнишь последний вечер в Риме, Йенни? Когда я прощался с тобой… Йенни, ты любишь меня все так же?
Она ничего не ответила ему.
– Йенни?
– Сегодня нам нехорошо было вместе, Хельге, – прошептала она, – в первый раз…
– Ты сердишься на меня? – спросил он тихо.
– Нет, я не сержусь…
– Так в чем же дело?
– Я не сержусь… Только…
– Только что?
– Только сегодня вечером… – она искала слова, – пока мы шли домой… ты сказал, что мы сделаем прогулку с тобой вдвоем… в другой раз. Здесь совсем не то, что было в Риме, Хельге. Теперь ты всем распоряжаешься и предписываешь мне, что я должна делать и чего я не должна делать…
– Да нет же, нет, Йенни…
– Да. Ты отлично знаешь, что я хотела, чтобы все было иначе… Но ты всем распоряжаешься… Ах, Хельге, ты должен был бы поддержать и помочь мне… пройти через все эти неприятности…
– Ты разве не находишь, что я помог тебе сегодня? – спросил он, вставая с дивана.
– Милый… да… но ведь ты ничего и не мог сделать…
– Мне пора уходить? – спросил он через минуту шепотом и привлек ее к себе.
– Поступай так, как хочешь, – ответила она так же тихо.
– Ты знаешь, как я хочу… А ты… скажи…
– Я сама не знаю, чего я хочу, Хельге! – ответила она, разражаясь слезами.
– Йенни… О, Йенни! – Он нежно поцеловал ее несколько раз. Когда она немного успокоилась, он взял ее руку.
– Ну, я ухожу, – сказал он спокойно. – Спокойной ночи, дорогой друг. Не сердись на меня. Ты устала, бедняжка!
– Нет, попрощайся со мной хорошенько, – попросила она, крепко обнимая его.
– Прощай, милая! Дорогая, родная моя Йенни! Ты совсем истомилась, бедняжка! Ну, спокойной ночи! Спи сладко!
И он ушел. А она опять залилась слезами.
– Мне хотелось показать тебе именно вот это, – сказал Герт Грам, вставая с пола. Он стоял на коленях перед железным шкафом и рылся на нижней полке.
Йенни отложила старую тетрадь с эскизами и пододвинула поближе электрическую лампу. Грам стер с папки пыль и положил ее на стол перед Йенни.
– Имей в виду, что много уже лет прошло с тех пор, как я кому-нибудь показывал это, – сказал он. – Да и сам давно не смотрел на свою работу. Но мне уже давно хотелось показать тебе это. С тех самых пор, как я в первый раз был у тебя в ателье… Знаешь, Йенни, по временам, когда я сижу здесь, в своей конторе, один, мне приходит в голову мысль, что вот здесь-то я и покончил со всеми молодыми мечтами, что там, в шкафу, словно в саркофаге, покоится моя работа… и что я сам мертвый и забытый художник…
Йенни молчала. Иногда ей казалось, что Грам выражается сентиментально, хотя она ни минуты не сомневалась в его искренности. Ей вдруг стало жалко его, и по какому-то безотчетному побуждению она слегка провела рукой по его седым волосам.
