Тронулись. Темнота и выпивка несколько приукрасили город и все бы ничего, если бы не пронизывающнй зловонный ветер. Почуяв немой вопрос, коротышка словоохотливо объяснил, что летом так холодно потому, что якобы экономии ради аккумулируют солнечную энергию на зиму, но на самом-то деле ее уже всю продали селектам за Стальной Вал вместе с младенческой кровью (то-то дети такие хилые) и нетрахнутымн покойницами (ну, этих не жалко). Через мгновение, разглядев седока получше, шофер засмущался и быстро перевел разговор на тему отвратительного запаха. Как выяснилось, это результат деятельности парфюмерной фабрики, то ли неправильно спроектированной, то ли не на том сырье работающей.
Беседа расстроилась. Коротышка начал было рассказывать анекдоты, но ОН не смеялся. Огорченно проскрежетав передачей, шофер поднажал на педали — понятно, что теперь, из-за дурацкой оговорки, на чай уж точно не получить.
Доехали быстро. Фонари не горели по причине той же экономии, но ОН безошибочно узнал то самое окно — третий этаж в среднем ряду. И сердце подпрыгнуло, как когда-то, и как когда-то минуты загустели и, увязая в них, ОН зашагал ко входу, не слыша благодарственных вскриков коротышки за чаевые и обещаний дождаться, так как ходить ночью небезопасно. На самом деле, коротышка, штатный агент Стражи, размышлял о том, стоит ли обращаться в нетопыря, дабы проследить за иноземцем, но потом передумал — уж очень не хотелось три раза подряд ударяться оземь. Не велика птица, чтоб из-за него одежду пачкать. И, отключив обратные связи, коротышка задремал в кузове.
А ОН поднимался по провисшим, зыбким ступеням мимо пурпурных, уходящих в бесконечную высоту дверей по лестницам своих детских кошмаров. Шел наощупь. Звонок не работал. Стучал. Долго бился всем телом, пока услышал шелест старушечьих шагов и, не дожидаясь вопроса, пролепетал пересохшим ртом:
— Свои… Вам посылка из-за Вала.
Тут же все двери на площадке распахнулись, из щелей заинтересованно моргали соседи. Но старушка не дала им покейфовать всласть — неожиданным рывком она втянула ЕГО в квартиру и резво захлопнула дверь. Все так же не говоря ни слова, она протащила ЕГО в кухню, зажгла каганец и, глядя в его расширившиеся глаза, насмешливо протянула:
— Что, не узнаешь?
— М-м, честно говоря… Вы — бабушка?…
— Н-да, а я-то тебя сразу узнала. Мать я ЕЕ.
От неловкости ОН даже поперхнулся.
— Ой, простите Бога ради, я просто в темноте не разглядел.
— Да ладно тебе, сама знаю как выгляжу. А ты вот все такой же… Консервируют вас там, что ли…
