Когда она вступила на вырубку с маленькой танцовщицей в руке, навстречу ей выскочил пес, оглашая тишину истерическим протестующим лаем. На шум из палатки вышла женщина и, стоя у входа, стала смотреть на приближающуюся Эрику. Она была высокая, широкоплечая, держалась очень прямо, и у Эрики возникла абсурдная мысль, что от нее ждут не иначе как реверанса.
— Добрый день! — весело крикнула она сквозь собачий лай. Но женщина стояла молча. — У меня тут одна фарфоровая вещица… Послушайте, вы не можете как-нибудь успокоить собаку?
Она подошла совсем близко, и лишь собачий лай отделял их теперь друг от друга.
Женщина пнула собаку в бок, раздался визг, и наступило молчание. Снова стало слышно, как журчит ручей.
Эрика протянула статуэтку.
— Гарри! — крикнула женщина, не сводя черных глаз с Эрики.
Гарри показался на пороге — маленький, верткий мужчина, с налитыми кровью глазами, явно не в духе.
— Работа для тебя.
— Я не работаю, — отозвался Гарри и сплюнул.
— Извините. Мне сказали, что вы чините такие вещи.
Женщина взяла из рук Эрики разбитую статуэтку и произнесла:
— Не слушайте его, работает он как надо.
Гарри снова сплюнул и взял вещицу.
— А деньги у вас есть, чтобы заплатить? — спросил он с раздражением.
— Сколько за это?
— Два шиллинга.
— Два с половиной, — сказала женщина.
— Столько у меня есть.
Он ушел в палатку, но женщина по-прежнему стояла загораживая собой вход, так что Эрика не могла увидеть, что там внутри, и войти тоже не могла. Мысленно она заранее представляла, как войдет в палатку и увидит в углу сложенное пальто. Но не тут-то было.
— Он быстро починит. Не успеете свистульку себе срезать, как будет готова ваша вещь.
Маленькое серьезное личико Эрики вдруг осветила озорная улыбка.
— Думаете, я не умею свистульки делать? — воскликнула она. Замечание женщины прозвучало насмешкой над ней как городской жительницей.
Перочинным ножиком она срезала прут, заточила, проткнула, окунула в ручей и продула, надеясь, что этим сможет обезоружить Квини и ее приятеля. Она даже подумала, что, может быть, мирно завершит свое изделие, сидя рядом с Гарри. Но в этот момент, когда она было двинулась к палатке, Квини бросила лениво собирать хворост и заняла свое место на часах у входа. Кончилось тем, что Эрика, с готовым свистком и починенной статуэткой в руках, была столь же далека от желаемой цели, как в тот момент, когда оставила машину на асфальте дороги. Она готова была расплакаться. Она вынула маленький кошелек (Эрика ненавидела сумки), заплатила свои полкроны, и вид банкнотов в заднем отделении, которые только ждали того, чтобы их потратили на спасительное дело, привел ее в такое отчаяние, что неожиданно для себя самой она вдруг спросила мужчину:
