— Он фарфором торгует. Разъезжает по деревням и продает.
— А, понимаю! Белые с голубым вазочки в обмен на кроличьи шкурки.
— Ничего похожего. Он отбитые ручки чайников приделывает и все прочее чинит-клеит.
— Да? И хорошо зарабатывает? — спросила она, просто чтобы поддержать разговор.
— На жизнь хватает. Ну еще перепродает иногда то старое пальто, то пару ботинок.
Эрика на какое-то время замолчала. Она опасалась, что находившиеся рядом с ней услышат, как громко заколотилось ее сердце, потому что ей самой его стук казался просто оглушительным. Старое пальто. Что ей теперь сказать? Не может же она просто спросить: «А было у него пальто последний раз, когда вы его видели?» Так она себя выдаст с головой.
— Любопытный тип, — сказала она наконец. И, обращаясь к Биллу: — Принесите, пожалуйста, горчицу. Хорошо бы мне с ним встретиться. Правда, он, наверное, сейчас уже на другом конце графства. В какой день вы его видели?
— Дайте-ка вспомнить. Я подобрал его возле Димчарча и высадил у Тонбриджа. Это было на той неделе, в понедельник.
Значит, это все-таки не Геррогейт. Вот жалость! Так все хорошо на нем сходилось: и то, что он интересовался пальто и ботинками, и то, что он был бродячим торговцем, и то, что он приятельствовал с водителями грузовиков, которые могут быстро переправить его из нежелательного места в другое, более отдаленное… Что ж, зря было и надеяться, что все может оказаться так легко.
Билл поставил горчицу возле ее тарелки.
— Только не в понедельник, — произнес он. — Правда, какая разница. Ты проезжал мимо, как раз когда Джемми разгружал товар. Вторник это был.
Какая разница!! Эрика набила полный рот яйцами с беконом, чтобы хоть немного приглушить радостное возбуждение.
Какое-то время в «Восходящем солнце» царило молчание. Отчасти потому, что Эрике была присуща чисто мужская черта — есть молча, отчасти потому, что она не могла решить, как бы ей с наибольшим успехом и с наименьшим риском быть разоблаченной повести разговор дальше. Вдруг она с беспокойством увидела, что водитель отставил кружку и решительно поднялся.
— Вы же мне еще не рассказали про Геррогейта… как его там дальше?
— А что рассказывать-то?
— Ну как же, странствующий реставратор фарфора — это же так интересно! Мне бы очень хотелось с ним побеседовать.
— Да он не больно разговорчивый.
— Я уж постараюсь, чтобы он не остался в накладе.
— За пять монет Геррогейт будет болтать, что твоя сорока. А за десять он тебе расскажет, как открывал Южный полюс, — рассмеялся Билл.
