Грант, легкий и беззаботный, целые дни проводил над Турли, над ее темной бурлящей водой. Она имела цвет пива и, как пиво, была пенистой. Вода наполняла уши музыкой, а время блаженством. Влажный мягкий воздух оседал нежной росой на шерсти его костюма, а с ветвей деревьев капало ему за воротник.
Почти всю неделю он думал исключительно о рыбе, говорил о рыбе и ел рыбу.
И вдруг однажды в послеполуденное время над любимой глубиной под висячим мостом случилось что-то, что вырвало его из этого блаженства. Он увидел в воде человеческое лицо.
Прежде чем его сердце начало биться сильнее, он понял, что это лицо появилось не на поверхности воды, а только на дне его собственных глаз. Это было лицо умершего, бледное лицо с дерзкими бровями. Он выругался и забросил удочку так сильно, что леска даже засвистела. Конец с «Би-семь». Он заинтересовался им из-за ошибочных предположений. Думал, что «Би-семь» также преследуем демонами. Он построил себе совершенно ложный образ «Би-семь». Пьяный Рай в спальном купе — это только опрокинутая бутылка виски. Его больше не интересовал «Би-семь». Он оказался совершенно обычным молодым человеком, даже неприлично здоровым, который слишком много выпил во время ночного путешествия и довольно жалко закончил жизнь, разбив себе голову о край умывальника.
— Но это он написал то стихотворение о Рае, — отозвался внутренний голос.
— Вовсе нет, — ответил он голосу. — Для этого нет никаких доказательств.
— А его лицо? Это не было обычное лицо. Именно лицо сначала тебя заинтересовало, задолго до того, как ты начал вообще думать о его Рае.
— Ничто меня не привлекло, — сказал он. — В моей профессии подобный интерес является рефлективным.
— Да? Значит, если бы пассажир этого насыщенного алкоголем купе был толстым коммивояжером с усами, как щетка, и лицом, как пудинг, ты так же бы заинтересовался?
— Может быть.
— Ты лжец. Ты стал на сторону «Би-семь» сразу же, как только увидел его лицо и заметил, как Джогурт его треплет. Ты вырвал его из лап Джогурта и поправил на нем костюм, как заботливая мама, завязывающая ребенку шарфик.
— Замолчи.
— Он возбудил твой интерес не потому, что произошедшее с ним показалось тебе подозрительным, а потому, что просто хотел подробнее узнать о нем. Он был молодой и мертвый, а когда-то был полон жизни и энергии. Ты хотел что-нибудь узнать о его легкомысленной жизни.
— Ладно. Ты хотел что-то узнать. Ты также хотел бы узнать, какой конь победит на ближайших бегах, каковы сегодня биржевые новости, будет ли удачным следующий фильм Джюн Кайе… Но это не лишает тебя сна.
