Все таки это не была дежурная улыбка. Наверное, Маше действительно нравилось работать в большом магазине и беспрерывно разговаривать с новыми людьми.
На следующий день после все изменившей встречи в метро позвонил сынуля Севки Баклужина и довольно развязно поинтересовался: будет Глебыч покупать монитор или где?
– Не буду, - тихо, но твердо ответил Глебыч. - Извини, не получается. И что вчера не пришел и не перезвонил - извини.
Голос Баклужина младшего стал серьезнее:
– Дядя Олег, случилось что?
– Случилось, Максим. Но я сам справлюсь. До свидания. Извини еще раз…
Целую неделю Глебыч был угрюм, мрачен и нелюдим. Хорошо, что в редакции не нашлось работы, которая требовала бы его непосредственного присутствия. Глебыч писал статьи дома и отсылал их электронной почтой. На улицу он выходил всего дважды, оба раза в магазин напротив подъезда, за продуктами.
Глебыч много думал о произошедшем. Неужели между появлением и исчезновением станции «Маросейка» и его поступками существует какая то мистическая связь? Бред ведь, сказки, небывальщина! Фантастика! Но если вспомнить слова того парня, Гения Калужско Рижской… Глебыч глядел на черную визитку, которую по его примеру вставил в бэдж, оставшийся с прошедшего киносеминара, поверх листка со своей фамилией и названием журнала. Он знал, что, когда выйдет из дому и направится к метро, приколет бэдж к свитеру.
Почему то Глебычу хотелось, чтобы Гений Калужско Рижской не думал о нем плохо.
***
Через неделю все таки пришлось выходить из дому дальше магазина и ехать на церемонию вручения очередных премий за очередные заслуги.
Глебыч частенько бывал на подобных мероприятиях. Узкий замкнутый мирок профессионалов в какой либо области, украшенная сцена, конферансье, речь, приз, вручение, жиденькие аплодисменты, полнящиеся завистью глаза в зале… Потом фуршет, бутерброды, водка, пьяные разборки и блевотина по углам. Бомонд, чтоб его.
Подобные мероприятия Глебыч не любил, но регулярно посещал по профессиональной надобности. Представители десятков замкнутых мирков уже несколько лет как здоровались с ним - примелькался, видимо.
Сегодня ехать предстояло на «Таганку», в ресторан «Семь пятниц».
«Надеюсь, никакой гадости я за последнее время не совершил, - мрачно думал Глебыч, ныряя под мост окружной железки, - и станция «Измайловский парк» никуда не делась. Равно как и «Таганская радиальная»…»
«Измайловский парк» обнаружился на месте. И наземный вестибюль, и все остальное.
