Впервые летопись упоминает Рублева в 1405 г, когда он был уже чернецом и знаменитым мастером и вместе с Феофаном Греком расписывал великокняжескую придворную церковь Благовещения в Москве Эта церковь сгорела в 1415 г Не сохранилась и та, которая была возведена на ее месте в 1416 г Однако археологические раскопки в подклети современного Благовещенского собора позволили обнаружить белокаменный блок, на котором под слоем загрязнений была открыта голова апостола, несомненно, созданная кистью Рублева. Это, увы, все, что осталось от первоначальной благовещенской росписи.
Многие исследователи кроме того считают, что семь икон современного благовещенского иконостаса («Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Воскрешение Лазаря», «Вход в Иерусалим» и «Преображение») также принадлежат Рублеву. По крайней мере, они написаны в той просветленной, одновременно праздничной и печальной манере, которая отличала его стиль. Особенно замечательно в этой серии «Преображение». Здесь изображено одно из центральных евангелических событий: однажды Спаситель со своими учениками удалился на гору Фаворскую, и там апостолам дано было увидеть чудо — тело учителя неожиданно просветлело перед их взором.
Об этом чудесном свете, о смысле его, а главное — о происхождении много спорили христианские теологи. Иконописцы также по-разному изображали его. Многие художники в своих иконах «Преображения» выражали в основном ту мысль, что человеческому взору трудно, почти невозможно вынести этот неизреченный свет. Так в конце XIV века для Преображенского собора в Переяславле-Залесском была написана большая икона, приписываемая кисти Феофана Грека. Холодные лучи неземного света пронизывают ее сверху донизу. Свет, просиявший в Христе, потоком низвергается на апостолов. Главная мысль произведения: драма встречи двух миров. Лишь на единое мгновение открывается человеческому взгляду иной, нездешний свет — и человек потрясен и едва выдерживает такое предстояние. В этой иконе, по-видимому, отражен традиционный взгляд на чудо Преображения. Совсем иначе трактуется эта тема у Рублева: его икона изнутри сияет легким и ровным светом. Мы не видим лучей, от которых укрылись апостолы. Они созерцают свет внутри себя. Он разлит во всем творении, просвещает тихо и почти невидимо. Лица людей обращены не на внешнее, они сосредоточены, в движениях людей больше задумчивости, нежели выражения пронзительного и потрясающего мгновения. Таинственный свет повсюду, но к нему нужно «восходить», готовиться к его приятию, и лишь тогда человек, насколько это для него возможно, им освещается. Так неожиданно выражено Рублевым приобщение человека к высшему бытию.
