Леонид Утесов:
Барон фон дер Пшик
Отведать русский шпиг
Давно уж собирался и мечтал…
– Девочки, девочки, ловите старшего лейтенанта! Качать его, качать! Ой, батюшки, сил нет! Ой, умру!
Клавдия Шульженко:
В запыленной пачке
старых писем
Мне случайно встретилось одно…
– Ребята, а где же Гитлер? Неужели утек? Его убили? Дудки! Его видели в Дублине переодетым. Подводная лодка Гитлера замечена возле острова Гельголанд. Убежал, зараза? Да нет, он отравился…
Марк Бернес:
Рыбачка Соня как-то в мае,
Направив к берегу баркас…
– Что же теперь будет? Ах, как будет славно! И карточек не будет? И чумары не будет? И толкучки не будет? А что же будет? Будет масло и сыр, вишневое варенье, и будет футбол. Бутусов опять будет ломать штанги, а я поступлю в университет, ах, как будет славно!
«Кто ты, кто ты, кто ты, кто ты? Я солдат девятой роты, тридцать первого полка…», «На позицию девушка провожала бойца…», «Над светлой и чистой любовью моей фашистские псы надругались…», «Ночь коротка, спят облака, и лежит у меня на ладони незнакомая чья-то рука…», «И вот он снова зазвучал в лесу прифронтовом…».
Вот идут наши герои, наши кумиры, и не в строю, не печатая шаг, а взявшись под руки, словно девушки, и смеясь, пехотинцы, артиллеристы, танкисты, все рода войск, идут, бренча орденами в медалями. А вот – о боже! – моряк с гвардейской черно-оранжевой лентой, почти такой же фантастически прекрасный, как наш тихоокеанец дядя.
Прибежал потерявшийся было Пузо.
– Ребята, за мной, там подполковник всем мороженое дает!
С «Тигра» всех как ветром сдуло, и все – к подполковнику, который медленно двигался в толпе, толкая перед собой тележку. Тележка была закуплена им целиком по коммерческой цене, и он угощал всех ребят – всех, любого без разбора, – коричневым кислым мороженым, странным мороженым тех лет, сделанным из невероятно странного молока «суфле».
Я много бы дал за то, чтобы вернуть тот день и особенно тот миг, тот мой восторг, когда над площадью чистым серебром запели фанфары и мы увидели слона. Огромный серый лоб и спина слона плыли над толпой, а на спине стоял мальчик-униформист с трубой. А за слоном горделиво шествовал ученый верблюд. Это был цирк Дурова, гастролировавший тогда в Казани. В полном составе он вышел на улицы, чтобы поздравить горожан.
Впереди на белом коне ехал сам Дуров в гусарском костюме, расшитом золотом. Ментик, кивер, сабля и ташка – все как полагается. Дуров держал в одной руке знамя, в другой – пылающую трубу. Далее следовал, поводя хоботом, слон. В огромном сердце слона, конечно, бушевал восторг, но он сдерживал себя, слонище, и деловито топал вслед за танцующим крупом лошади. На боках его висели фанерные щиты с надписью «Победа». Подскакивая, мы цапали африканца за бахромчатые уши, и в другое время он, конечно, пресек бы такое нахальство, но не в этот же день, и он дарил нам эти прикосновения так же, как подполковник мороженое.
