— Не знаю… может быть… подумать надо… а вам срочно?
— Зависит от того, как скоро ко мне опять явится посланник с очередным требованием. Кстати, что тебе сказали господа из агентства в ответ на твою слезную просьбу о помощи?
— Обещали подумать. А Морриган что сказала?
— Тебе действительно хочется это слышать?
— Дайте я угадаю. От души пожелала мне скорей сдохнуть?
— Не совсем, но близко к этому. А господа, значит, все обещают… Не знаю, Жак, можешь ли ты рассчитывать на их помощь, если то, что я о них думаю, правда. Но все же попробуй настаивать, вдруг я все-таки ошибаюсь или чего-то не учитываю. Если эти господа тебе действительно помогут, я пересмотрю свое мнение о них. Возможно, сегодняшняя провокация была самодеятельностью лорда Сильверстоуна, и именно поэтому он так перепугался при виде начальника. А возможно, в самом агентстве существуют внутренние разногласия, хотя это и вызывает сомнения. Хотелось бы знать, является ли такое ко мне отношение официальной линией вашей конторы, или же это происки некой группы лиц, имеющей свои интересы. И в особенности меня интересует личное отношение ко всему этому конкретного человека, с которым ты общаешься.
— Человек, с которым я общаюсь, — решительно начал Жак, — относится к вам хорошо. И никаких пакостей против вас не замышляет. Иначе он бы не допустил, чтобы Кантор при вас околачивался. Ведь что не так — и Кантор заложник, а его этот дяденька ни в коем случае не хотел бы подвергать опасности. Да и начальник этого человека тем более не позволил бы…
— Потому что служба службой, а сын у него один, сколько бы детей ему ни приписывали досужие сплетники, верно я понимаю? — задумчиво продолжил король. — Жак, ты лично видел мэтра Максимильяно, бывшего полевого агента, а ныне начальника, не знаю, как называется его должность… видел?
— Ну видел, — сдался Жак. — И мне показалось, он тоже ничего против вас лично не имеет, хотя и признаёт, что ваше любопытство может выйти боком двум мирам сразу. Так это и мое мнение тоже, я сам вам говорил…
— Я помню, — согласился король. — Но позволь напомнить, что ты частное лицо и можешь себе позволить поступать сообразно своему личному мнению. А твои приятели — люди несвободные. Они на службе. И особенность их работы такова, что независимо от личных убеждений, мнений и привязанностей поступать они обязаны так, как им прикажут.
— А как же история с Кантором и его рукой? — напомнил Жак. — Это же прямое нарушение, как мне кажется.
