А у братьев запасы терпения уже подошли к концу. Я еще не допил свой чай, как в прихожей зазвонил телефон и бабушка позвала меня.
— Иди, — сказала она. — Тебе Юлий Цезарь звонит. Или кем он там еще у вас.
Я бросился к телефону и услышал голос Феликса.
— Здорово, — начал он. — Ну как ты там?
— Здорово, — ответил я. — Я ничего. Феликс замолчал, ждал, что я скажу. Он был очень гордым и надеялся, что у моего государства самолюбия меньше, чем у Феликсании и Яшинезии, и что оно раньше срока заведет разговор о войне. Я понял, что он от меня хочет, и не ответил ни слова, решив соблюдать сегодня чувство достоинства, как никогда.
Мы молчали, наверное, десять минут, и все это время наши самолюбия боролись между собой. Я слышал в трубке прерывистое дыхание Феликса, а до него, конечно, доносилось мое.
— Вы что там? Уснули? — спросила бабушка, выглянув из комнаты.
— Так что тебе нужно? — спросил я, полагая, что такой вопрос не будет уступкой с моей стороны.
— Мне-то? Да мне ничего не нужно. Я просто так. — И Феликс даже прикинулся обиженным — Что? Нельзя позвонить, да? — спросил он.
— Нет, почему же, звони сколько хочешь. Я даже рад, — ответил я вполне дипломатическим тоном.
— Правда? — обрадовался Феликс, вообразив, что я сдался и готов пойти на попятную и дать ответ (отрицательный, конечно!) раньше срока.
Не успел я вернуться к столу, как опять зазвонил телефон.
Бабушка заглянула на кухню, где мы обычно ели, и проворчала:
— Еще один Суворов выискался. Ступай уж, поговори.
На этот раз звонил Яша.
— Вася! Привет! — заорал он во весь голос.
— Привет, — осторожно ответил я. И Яша вдруг замолчал, точно исчез куда-то. Я даже подумал, что сломался телефон, и хотел было положить трубку, как вдруг опять в мое ухо ворвался пронзительный Яшин голос.
— Ну? — спросил Яша.
— Что — ну?
— Ты же что-то хотел мне сказать, — смело солгал Яша.
— Я? Хотел? С чего ты это взял? Я думал, что ты мне хочешь сказать что-то.
— А мне показалось, — произнес Яша разочарованно
— Яша, я же не привидение. Я показаться не могу.
— Понимаешь… — И Яша начал неумело выпутываться. — Понимаешь, кто-то нам утром звонил, но было плохо слышно, и я подумал. что это ты.
— Яш, я не звонил. Честное слово, — сообщил я безжалостно.
— А-а, — протянул Яша уныло и, пробормотав что-то невразумительное, положил трубку.
Почти целый час братья ничем не напоминали о себе. Они были обескуражены своей неудачей. Потом ко мне прибежала Зоя.
— А как же варенье? — спросил я, удивившись тому, что она в эти минуты не дежурит у себя на кухне.
