да еще пара лет “условно” - вот и все наказание, на которое они могут рассчитывать... Что мое циничное отношение к делу и лицемерие по отношению к ней не результат моей “лживой и двуличной” натуры, а просто опыт. Долгий, и отнюдь не радостный...
А вот кушать хотелось по-прежнему. Нет, даже не “кушать”, а “жрать”, “рвать зубами” и “заглатывать целиком”.
В дежурной части отдела я в присутствии свидетелей изъял из кармана одного из парней похищенные драгоценности, которые сам же недавно положил туда, подобрав с асфальта. Составив протокол задержания, я сообщил дежурному:
- Петрович, эти пусть посидят моего возвращения. Сейчас с ними разбираться не буду, я голодный как стая волков зимой. Приду с обеда тогда и опрошу. А пока - я ушел, меня нет.
- Тебя поп в кабинете дожидается, - прервал мой монолог Петрович, не отрываясь от записей в книге происшествий.
- Серега Поп? - удивился я. - Так он же с прошлой весны сидит за изнасилование...
- Не тот, а настоящий. В рясе, с крестом.
- Живой поп? - опешил я. - В моем кабинете?!
Раздраженный моей тупостью, дежурный, наконец, поднял голову и цинично съязвил:
- Нет, в твоем кабинете дожидается мертвый поп... Куницын, у тебя что, с голодухи желудок уже мозги переваривать начал? Сказано - священник. В рясе. С крестом. Все, отстань, - и он вновь углубился в дебри сообщений и рапортов.
Заинтригованный, я прошел по длинному коридору, свернул в отгороженный железной дверью закуток, где располагались шесть кабинетов уголовного розыска, распахнул дверь своей каморки и... с разбегу уткнулся лбом в огромный, серебристого металла, крест, покоящийся на воистину исполинских размеров груди. Сам я, хоть и не великого роста, от “вершков до корешков” составляю 177 сантиметров, поэтому и коротышкой меня не назовешь, но это...
Передо мной стоял настоящий великан, занимавший большую часть места в моем и без того малометражном кабинете. Свыше двух метров роста, не менее ста двадцати килограммов костей и мышц, которые не “смиренно”, а скорее вызывающе бугрились под рясой. У богатыря было круглое волевое лицо с ярко-синими глазами, густые черные волосы,
ниспадающие на плечи, и аккуратно подстриженные усы и бородка.
- Здра…вра…Вы ко мне?
- Если Вы - Николай Куницын, то к вам, - густым басом отозвался великан.
Я с трудом взял себя в руки. Я ожидал увидеть “божьего одуванчика”, а передо мной предстал громила, которому самое место в группе захвата или, на худой конец, в рэкете. Этот парень напрочь разрушил мое скромное представление о духовенстве, приближающем себя к Богу бесконечными молитвами и постами. Если этот бугай столько раз читал молитву, сколько поднимал штангу, то он должен уже, по меньшей мере, святым.
