узрев в том кровную обиду и бесспорный повод, снова пошел на Новгород с мечом. И тут уж не увидим мы никакой былой попятности дософьиной поры, никаких увещаний и милости. К нему даже владыку и послов не допускали, объявляя волю государя через третьи руки.
Красноречивый эпизод из той поры гуляет из летописи в летопись. Как архиепископ Феофил с послами новгородскими, придя в очередной раз под двери московского государя, обьявил, что Новгород на все согласен и бьет челом, чтобы по старине составить договор и утвердить его обоюдно крестным целованием.
Как видим, только форму просят новгородцы соблюсти. Но слуги государевы ответствовали:
— Царь не будет целовать креста!
– Так пусть бояре полномочные приложатся, – согласились новгородцы.
– И боярам не велит государь.
– Так хоть какой-никакой наместник государев пусть, – коленопреклоненно взмолился владыка.
Дверь, перед коей стояли послы, на то промолчала. Она не умела сказать, что моды нынче завелись другие, и на Москве целуют уже не крест, но руку государеву.
Великий Новгород первым на Руси взвесил тяжелую длань самодержавного царя.
В 1479-м следует новый беспощадный поход на Новгород, уже безоглядно жестокий. По доносам (доносы – еще одна новая мода на Руси) схвачены пятьдесят, потом еще сто новгородцев. Их везут в Москву и там пытают. Потом всех казнят. Их имущество Иоанн забирает в свою казну.
Вслед за тем началось великое переселение, тоже невиданное до того на Руси. Сотни и сотни семей купеческих, боярских стронуто с новгородских концов и посадов и разбросано по московским землям. А московскую неугоду гонят на их место, в Новгород. При этом все движимое и недвижимое переселенцев отходит под государеву руку. Вольный Новгород никогда не знал такого страха и унижения от московских великих князей. А тем паче от Иоанна (памятуя начало его правления), коим, думалось, будет он помыкать как и Казимиром – одного другим пугая, а держась своего.
Можно сказать, в одночасье вблизи Софьиной опочивальни Иоаннова неуверенность, а подчас и трусоватость обрели физиономию хитромудрости и дальновидности, став отныне отличительной чертой его правления на Руси.
Великий Новгород, повторимся, стал первой и тоже великой жертвой самодержавной политики Иоанна III. Историк Н.И.Костомаров держался того мнения, что если бы не Москва одолела тогда вечевой Новгород, а напротив Новгород с его вечевым укладом подмял бы под себя Москву, то при таком повороте истории могло бы не быть у нас ни Иоанна Грозного, ни Смутного времени... Да и грядущее сближение с Западом пошло бы может вовсе не по стезе Петра Великого.
