– Я, Любовь Николаевна, готова поверить вам… – начала я и осеклась.
Не добавлять же: «но меня смущают ваши маленькие глазки». Впрочем, маленькие яркие глазки лучше, чем пустые, бесцветные, никакие глаза, как у господина Председателя.
– Но меня смущает… – вслух продолжила я. – Каким образом вы сегодня вышли на меня? Знаете, что господин Председатель был у меня под стволом?
– На всякий случай мы держали под контролем один из конспиративных объектов, на котором часто бывал Павел Антонович. Наши «наружники» засекли ваше появление на объекте, сфотографировали и доложили мне. Я вас узнала по фотографии и решила познакомиться поближе. Дальше появился хороший повод – наружники зафиксировали, что вы сели в машину вместе с господином Председателем и в руках у вас пистолет. Я тут же приняла решение «освободить» Павла Антоновича и подключила к делу отряд быстрого реагирования. Приношу извинения за то, что с вами обошлись излишне жестко…
Удар по уху я ощущала до сих пор, вот ребра уже прошли. Ладно, извинения я принимаю молча. Надо же, менты умыли нас по полной программе. Мы, правда, на случай «наружки» особо не проверялись. Кроме Председателя, за нами следить было некому, а тот был с нами. Выходит, нашлось кому…
– Не считайте сотрудников МВД идиотами. Мы тоже умеем работать, – улыбнулась Люба, и глаза ее стали добрыми и мягкими.
– Я не считаю. Особенно сотрудниц, – отозвалась я.
– Вот и прекрасно! – кивнула Дмитриева. – Ну а теперь побеседуем с самим Павлом Антоновичем.
– Зачем?
– Не хочется его просто так отпускать. – Люба улыбнулась, показав ямочки на щеках. – Да вам и самой это будет интересно.
Мне и в самом деле интересно. Работа профессионала высокого уровня никогда не оставляла меня равнодушной. А в Любе чувствовалась именно такая основа.
– Мы с вами хоть и в разных ведомствах, но дело-то одно делаем…
Банальнейшая до рвотного рефлекса фраза. Именно ее произнес Председатель, оказавшись в Любином кабинете. Павел Антонович царил пред нашими взорами. Он чувствовал себя в кабинете Дмитриевой по-хозяйски. И ему, кажется, не нравились полноватые блондинки с ямочками на щеках. На Любовь Николаевну он смотрел неприязненно и высокомерно. Что ж, показное высокомерие – признак слабости.
– Ваши сотрудники уже принесли мне извинения, – продолжил Павел Антонович. – Я их принял.
– Тогда можете быть свободны, – холодно, по-служебному отозвалась Дмитриева.
Председатель со словесным ответом не нашелся. И совершенно не знал, что ему делать дальше. Майор Назарова, то есть я, сидит в кабинете его злейшего врага следачки Дмитриевой… Таким образом, у генерал-Председателя появилось сразу двое злейших врагов. И обе – блондинки. Что может быть ужасней? И теперь просто так покинуть кабинет Любовь Николаевны Павел Антонович никак не мог. Поэтому изо всех сил старался держать себя господином положения.
