Из константинопольского львятника ее мысли перенеслись в знойные пустыни Ливии, где эти грозные звери обитали на воле. Сейчас в тех землях, обливаясь потом и не жалея крови, мчались в бой собратья Гринроя — такие же, как он, обладатели золотых рыцарских шпор…
«Лев охраняет территорию, — подумалось Никотее, — а Генрих Лев к тому же хочет сделать своей территорией все земли Империи. Надо придумать ему другое занятие, чтобы добиться успеха».
— Скажи, Гринрой, — обратилась она к сопровождающему, — отчего вдруг столь доблестный рыцарь, как герцог Баварский, не отправился в Святую Землю, дабы отвратить сарацинов от мысли отвоевать гроб Господень?
Гринрой удивленно поглядел на хозяйку. Он прекрасно знал, что ромеи недолюбливают воителей, принявших крест.
— Кто знает, может, о землях своих печется, а может, отчего и недосуг. У него под боком своих язычников хватает.
— Язычники? — заинтересованно переспросила Никотея.
— Да, пруссы. Совершеннейшие дикари. Живут в лесах и болотах. Никому прохода не дают.
— А разве не подобает христианскому рыцарю, принесшему обет нашей матери Церкви нести слово Божье народам, прозябающим во тьме духовной?
— Оно, конечно, так… — с сомнением подтвердил Гринрой. — Но чтоб эту тьму разогнать, не одну деревню зажечь придется.
— Стало быть, — гнула свою линию севаста, — если римский понтифик объявит крестовый поход на этих самых дикарей-пруссов и прочих северных варваров, есть немалая вероятность, что Генрих Лев примкнет к нему.
— Да, но… — Гринрой осекся, улавливая мысль герцогини. — Но тут нам понадобится верный и чрезвычайно смышленый человек, имеющий духовный сан и к тому же не менее ловко владеющий словом, нежели ваш муженек и мой господин — рыцарским копьем.
— Несомненно, ты прав. Нам очень нужен такой человек.
— У меня есть один на примете, — обнадеживающе заверил рыцарь Надкушенного Яблока. — Мой дядя Эрманн — аббат монастыря святого Стефана, неподалеку от Аахена.
— Он надежный человек?
— Да уж, вне всякого сомнения. Я вырос при этом самом монастыре. Дядя Эрманн заменил мне отца, мать, няньку — в общем, всех родственников и учителей, вместе взятых. К тому же преподобный Эрманн уже сослужил вам некоторую службу.
— Какую же?
— Именно он извлек из пыли веков неведомый даже в те самые века трактат о блаженной великомученице Никотее.
Герцогиня остановилась и пристально впилась глазами в лицо собеседника. На физиономии Гринроя в этот миг читалось столько возвышенного благолепия, что усомниться в достоинствах рекомендуемого им родича было так же неуместно, как и в подлинности названного трактата.
