Пила храбро опустошила бокал и протянула его Валериусу. Тот рассмеялся и налил ей еще вина, затем бросился на свое ложе, вытянул руки вверх и воскликнул:
– Как замечательно перевернулся мир, – могущественный сенатор обслуживает рабыню и ухаживает за ней, ожидая любовных милостей.
Он здорово напился, но чувствовал, что это не убавило его мужской силы. Он предвкушал радость при виде стройных белых ног Пилы, и его фаллос напрягся под одеждой. В отчаянии Пила закрыла глаза.
Как раз в этот момент Клаудиус, принимая ласки гетеры, повернул голову в сторону и увидел, что Валериус тянет Пилу на свое ложе. Без сомнения, тот желал ее и хотел соединиться с ней. Он увидел ее отчаянный, молящий о помощи и милости взгляд, в то время как она одной рукой держала бокал с вином, а другой опиралась о подушку.
Валериус отбросил платье с ее плеч и обнажил ее полные груди. В чреслах Клаудиуса, казалось, закипело. Одним сильным движением руки он отстранил от себя гетеру и поднялся. Он даже не потрудился прикрыться тканью. С поднятым, как железное копье, фаллосом он подбежал по прохладному мраморному полу к ложу Валериуса и встал рядом с ним в боевой позе.
– Великий Валериус, прошу тебя, оставь ее мне. Ты при твоем богатстве можешь купить себе сотню германских девственниц, а я, до того как умру в пыли на арене, хотел бы хоть раз узнать это изысканное чувство и погрузиться между этими дорическими колоннами.
У сенатора открылся рот, когда он услышал эти дерзкие слова. Его взгляд медленно скользнул по телу Клаудиуса и остановился на его фаллосе.
– Вот это вид, – заметил он с выражением знатока. – Я считаю, вино подвигло тебя на такую дерзость, но я знаю также, что ты бесстрашен, Клаудиус.
Он рассмеялся:
– Яснее ясного, что твоя жизнь короче моей, поэтому прими, как знак моего гостеприимства, то, что я передаю тебе Пилу.
Он вздохнул, взглянув на ноги Пилы.
– Жаль, я сам бы с удовольствием узнал, как это предаваться любовным утехам между такими вот колоннами.
Потом он взял кубок из рук Пилы и выпил вино одним глотком.
– Вот, дарю тебе на память об этом дне, – воскликнул он и сунул в руки Пиле пустой серебряный бокал. – Можешь оставить его себе.
Клаудиус схватил Пилу за запястье и потащил ее к своему ложу, где гетера тем временем налила себе бокал вина. Она, улыбаясь, посмотрела на Клаудиуса и поднялась, чтобы продолжить то, на чем ее так резко прервали.
С наслаждением он снова вытянулся на кушетке и нежно притянул к себе Пилу, однако вместо радостного ожидания он увидел в ее глазах страх.
