Она сжала кулаки перед лицом и боролась против кипевшей в ней ярости, но она увидела два темно-голубых глаза на красивом лице цвета светлой бронзы, которые смотрели на нее. Она видела кровавый песок, меч, и дрожь от сдерживаемой ярости превратилась в сильное сердцебиение. Она подняла голову и посмотрела на Валериуса. Потом улыбнулась.
– Я не разочарую тебя завтра, господин, – пообещала Пила.
Валериус довольно кивнул.
– Где твое зеленое платье, которое я велел тебе сшить? – спросил он. – Ты должна будешь завтра надеть его.
– Извини, господин, но оно постирано, потому что на нем была кровь.
– От этого? – Он указал на красные полосы на руках Пилы.
Пила в знак подтверждения опустила глаза.
– Чтобы мое эстетическое чувство еще больше не пострадало, – Валериус, покачав головой, посмотрел на следы от побоев, – намажься мазью из окиси свинца и цинка, это уменьшит воспаление и боль. Я велю сшить тебе новое платье, голубое, как море, оно лучше подойдет к твоим глазам, и оно должно быть очень коротким, чтобы я лучше видел твои прекрасные ноги.
Он поднялся и позвал раба. Тот должен был позаботиться о портном, который немедленно сошьет новую одежду для Пилы. Валериус полез в свой мешочек с деньгами.
– Вероятно, эта серебряная застежка подойдет больше, чем золотая, – сказал он и протянул ее Пиле.
Она снова упала ниц, но Валериус кивком поднял девушку.
– Расскажи всем людям, как я милостив, мне это приятнее, чем то, что ты бросаешься к моим ногам.
Не взглянув больше на Пилу, он покинул комнату. Раб повел Пилу, чтобы портной снял с нее мерку.
Валериус размашистыми шагами торопился в покои Ромелии, куда она удалилась тотчас после появления своего супруга. Не постучав, он распахнул дверь. Ромелия нахмурила лоб. Даже супругу не позволялось без объявления входить в ее покои.
По опасному блеску в его глазах она поняла, что он сильно разгневан. Мгновенно она изменила выражение лица и приветливо улыбнулась.
– Почему так стремительно, Валериус?
– Замолчи, ты, фальшивая змея, – ответил он в ярости. – Я возмущен выходкой с Пилой.
– Почему ты так волнуешься из-за рабыни? – Ромелия пожала плечами.
– Я волнуюсь не из-за рабыни, а из-за тебя.
– Ах, я могу делать с рабыней все, что захочу. Она подняла против меня руку. Я велю распять ее на кресте.
– Ничего ты не сделаешь! – гневно воскликнул он.
– Позволь, Валериус. Если рабы будут поднимать руку на своих господ, к чему это сможет привести?
Валериус опустился на скамейку и глубоко вздохнул. Предстояло тяжелое объяснение.
