– Мне не совсем понятно, на основании чего вы пришли к такому выводу, – осторожно, чтобы не спровоцировать взрыв праведного негодования со стороны Игнатия, вступил в разговор я.
– Не я один сделал это открытие – еще Василий Розанов в «Апокалипсисе нашего времени» заметил, что Сын именно «не одно» с Отцом, и что уже никому загадочно не приходит на ум первая ипостась, только вторая, везде Сын, заменяющий Отца. По сути, это два разных Бога – один утверждается на страхе и жестокосердии, другой на любви и сострадании, и не видеть этого может только слепой. Всей своей деятельностью Иисус попирает закон Моисеев, хотя открыто об этом не говорит. Между Богом-Отцом и Богом-Сыном, как между иудаизмом и христианством, между Ветхим и Новым заветом. Я уверен, что второе пришествие вызовет к жизни новейший завет и сама личность мессии будет отлична от личности Христа. Иная эпоха, иные задачи, иное воплощение Духа Святого.
– Возможно, это и так, но не слишком ли произвольно ваше толкование? – усомнился я.
– Нет, не произвольно, – горячо возразил Илия. – Библию писали люди. Они перенесли на божественную иерархию свои родовые отношения отца-сына, что вполне понятно. Человеческое, слишком человеческое, как сказал бы Ницше. А между тем приведу вам истинное доказательство того, что Бог-Отец и Бог-Сын «не одно». Иисус утверждает, что Царство Божие приидет, но о том дне не знает никто – только Отец его. Это как понимать? Одна ипостась не знает того, что знает другая? Но этого не может быть. Следовательно, мы имеем дело с различными воплощениями Святого Духа, который и есть Бог, Саваоф. Как вы объясните возникновение различных религий, каждая из которых считает истинной только своего бога? – неожиданно перескочил с одного на другое без всякой, казалось бы, видимой связи Илия. И сам же ответил:
– Именно «игрой» Святого Духа, который является народам в различных ипостасях, что было неизбежно при несходстве их ментальности и исторических условий, в которых эти религии возникали. Ислам не менее ценен в глазах Господа, чем христианство, которое, в свою очередь, равноценно буддизму. Дух Святой вселился в Магомета и Будду так же, как он воплотился во Христе, быть может, только в иной пропорции – в одном случае начало религии положили человекобоги, а в другом – богочеловек.
– А как же воскресение? – спросил Игнатий, который несколько успокоился и, казалось, стал внимательно прислушиваться к словам Илии.
