Испытывая некоторую неловкость, мы раскупили почти все экземпляры его коллекции по доллару за штуку.
– А теперь... – главврач сделал интригующую паузу, – главный лот. Монета из сплава золота, серебра и бронзы «Мир чадам Авраамовым». Как, по-вашему, сколько она стоит?
Бутафорский аукцион постепенно превращался в настоящий торг, а это не входило в планы никого из присутствующих.
– Вещь недешевая. Оставьте ее лучше себе, – сказал Игнатий.
– Я бы купил, но сам на мели, – развел руками Эрнст.
– Где вы нашли это чудо? – заинтересовалась Даша, рассматривая монету.
– Это старая история, – уклонился от ответа главврач.
– Это было в то лето, когда скотник Герасим повесился в своем хлеву, Марфа-ключница продала икону, а кривой Игнат зарезал поросенка Борьку...
Эрнст был неплохим стилистом. Писатель, инженер человеческих душ, ежик в тумане...
– Ну что ж, если желающих нет... – сник главврач. – Да и поздно уже. Досидели до первых петухов.
– Где-то трубно замычала корова, в ответ встревоженно залаяла собака, – подхватил Эрнст.
– Пойдемте-ка лучше покурим перед сном, – вздохнул глава кумысолечебницы.
Никто не откликнулся на его призыв; теперь ему было над чем подумать в одиночестве, выбирая между двумя крайностями – кумысом и сигаретами.
Прежде чем погрузиться в беспокойную дрему, сидя в креслах самолета, мы с Игнатием немного поговорили. Нет, не о деле. Скорее, о вопросах отвлеченных – дело ассоциировалось у нас с долгом, самоотдачей, риском, а думать сейчас об этом не хотелось.
– Что ищет христианин в колыбели буддизма? – вопрошал Игнатий.
– Говорят, море у древних греков было не голубым, а фиалковым. Голубого луча в солнечном спектре они не видели. Может, и христиане чего-то не видят? – наивно предположил я.
* * *
Утром кто-то из пассажиров обнаружил главврача в туалете мертвым. Подлетая к Катманду, мы имели на борту один труп. И хотя при визуальном осмотре в присутствии понятых командир корабля следов насильственной смерти не обнаружил, у меня сложилось впечатление, что это убийство.
Был ли он сотрудником ФСБ? Не знаю. Но кому-то главврач сильно мешал – настолько сильно, что от него решили избавиться самым радикальным способом. Кто? На этот счет у меня тоже не было никаких предположений. Оставалось лишь, сделав необходимые выводы, утроить бдительность; сознание своей смертности дисциплинирует, помогает преодолеть созерцательность, заставляет действовать решительно и энергично. Смерть ужимает все сроки, поэтому надо торопиться.
