– Но отпугнет ли она тигров, леопардов и медведей? Не сомневаюсь, что мне посчастливится встретиться и с ними.
– Я тоже не сомневаюсь. На этот случай у вас должно быть под рукой ружье.
– А у вас оно есть? Могли бы вы застрелить того питона?
– Мне стоило только позвать Сакарама, и он подал бы мне ружье. Но зачем было стрелять в питона? Он нам не угрожал. Если кто-то – не важно, человек или зверь – угрожает мне или моим близким, я уничтожаю его не моргнув глазом, если же он меня на трогает, я тоже его не трогаю.
– Это относится и к людям? Вы убиваете людей, смеющих вам угрожать? – Эмму встревожило столь легкомысленное отношение к убийству. Участь питонов ее не слишком волновала, но ей стало не по себе при мысли, что он способен убить человека.
Кингстон мрачно покосился на нее. Его взгляд сразу стал непроницаемым.
– Да, мисс Уайтфилд. Я пойду на все, отстаивая свое. К счастью, до убийства пока что дело не доходило, но если бы я стоял перед выбором, я бы не колебался.
Эмма почувствовала в его тоне угрозу, обращенную лично к ней, словно она сказала или сделала что-то, в чем он усмотрел покушение на свои интересы. Но ничего необычного она в своем поведении не находила. Невинный разговор о змеях. Почему Кингстон вдруг изменился?
Эмма поняла лишь одно: он ее предостерег. Очаровательный Кингстон мог быть и опасным. Она не пожелала бы себе такого врага. Он был способен на безжалостность и месть; эта сторона его натуры, прежде скрытая от нее, проявилась только теперь. Дальше они ехали молча.
К вечеру они достигли Ганга – одной из священных рек Индии. У каменной пристани стояла длинная низкая барка с полосатым тентом на палубе. Кингстон поднял масляный фонарь, освещая Эмме путь, подал руку и помог перейти на барку.
– Какое-то время это будет вашим домом, мисс Уайтфилд. Вы увидите, как здесь удобно. Это прекрасное место. Здесь вы отдохнете и поправитесь перед началом изнурительного пути.
Эмма так устала за день, что готова была целовать днище старой посудины. В свете фонаря она увидела нескольких индийцев, хлопотавших у очага, табуретки, сундуки, мотки веревок и ящики, в том числе один с живыми цыплятами. Палуба показалась ей веселым местом; с помощью старой парусины на ней был отгорожен закуток. Барка могла идти как под парусами, поднимаемыми на двух мачтах, так и на веслах.
Запах готовящейся еды напомнил Эмме, насколько она проголодалась.
– Мы пойдем вверх по Гангу под парусами? – спросила она у Кингстона.
