– Если йони означает то, что я думаю, то это гораздо менее удивительно. Но вообще-то весь этот разговор кажется мне совершенно невероятным.
– Предпочитаете его прервать? Находите его слишком рискованным для себя? А ведь мы беседуем о религии и некоторых проявлениях любви и привязанности. Что вы находите в этом предосудительного?
– О, вы несносны! Со всех точек зрения этот разговор настолько неприличен, что мне даже не верится, что я его веду.
– Вы, конечно же, имеете в виду британские точки зрения.
– Конечно! Какими еще я могу руководствоваться, будучи британкой? Тут уж ничего не поделаешь, мистер Кингстон. Вы слишком далеко зашли.
– Это потому, что вы намекнули, что не во всем похожи на других англичанок. У меня и в мыслях не было показывать вам то, что вы сегодня увидели. Это произошло случайно. И в таких случайностях есть свое очарование. Здесь, в Центральной Индии, вас всегда и всюду подстерегает неожиданное, загадочное, чему не всегда можно найти объяснение. Если вы к этому не готовы, то лучше вам сесть на первый же поезд, идущий в противоположном направлении, и вернуться в Калькутту. И уж больше не покидать своей территории, пытаясь, на ней воссоздать кусочек родной Англии.
Это настолько совпадало с мыслями самой Эммы о том, чем занимаются Рози и ей подобные, что у нее не хватило сил продолжить спор. Он прав: если она стремится узнать и понять эту бескрайнюю страну, то надо быть готовой к потрясениям, ставившим под сомнение все до одного постулаты морали, составляющие ее убеждения. Если она чего-то не понимает или впервые сталкивается с чем-то, то это еще не повод для сурового приговора.
– Куда мы направляемся теперь? – спросила Эмма.
С ближней ветки, расправив крылья, вспорхнула чудесная птица, напугав лошадь.
– Давайте прокатимся. От свежего воздуха у вас прояснится в голове.
Она хотела возразить, что в ее голове и без того царит ясность, но поняла, что он прав и на этот раз. Никогда еще Эмма не испытывала такой растерянности; его присутствие не помогало ей разобраться в окружающем мире, а, наоборот, смущало еще больше. Александр Кингстон вызывал у нее такое же недоумение, как и вся эта невероятная страна. Кто он – дьявол, как все твердят, или маскирующийся ангел? Его обращение с нищими привело ее в замешательство, а защита всего индийского показалась достойной похвалы, а вовсе не презрения.
Усевшись поудобнее, она постаралась сосредоточиться на красотах пейзажа, залитого солнечным светом, однако в голове было слишком тесно от вопросов, ответы на которые могло дать только время. Да и сумеет ли она воспользоваться этими ответами, когда получит их?
