– Мне нужно видеть мистера Кингстона, – сказала Эмма и заносчиво задрала подбородок, что в Англии обычно ставило на место нахальных слуг, однако устрашить человека в тюрбане ей не удалось. Рослый, стройный, в белоснежных одеждах, он держался с достоинством образцового английского дворецкого. Его живые глаза свидетельствовали о недюжинном уме, верхняя губа чуть заметно кривилась в легкой насмешке.
– Как прикажете представить посетительницу?
– Достопочтенная мисс Эмма Уайтфилд. – Эмма назвала свой полный титул дочери пэра, что, впрочем, делала крайне редко.
– Он вас ожидает, мэм-саиб?
– Он ожидает не меня, а мисс Абигейл Ланди. Я пришла вместо нее. Так ему и скажите.
– Будет исполнено, мэм-саиб. Соблаговолите подождать здесь. Я сообщу о вашем приходе.
Слуга исчез за резными дверями. Эмма стала с любопытством изучать содержимое изящного шкафчика – кинжалы и прочие примечательные вещицы. Потом ее внимание привлекла маленькая статуя в углу, изображавшая женщину с обнаженной грудью и длинными черными волосами. Подойдя ближе, Эмма разглядела красные ладони, красную отметину посередине лба и высунутый язык, тоже выкрашенный кроваво-красной краской. Фигурка поражала верностью мельчайших деталей, вплоть до крохотных золотых цепочек, браслетов и ожерелья из миниатюрных человеческих черепов.
– Вас заинтересовала богиня Кали?
Эмма вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Она была смущена тем, что ее застали рассматривающей фигурку полуголой женщины, вульгарно высунувшей язык.
– Так это богиня Кали? Никогда не слышала о ней.
– Неудивительно: ведь это индийская богиня. – Кингстон, одетый в безупречно сшитый серый костюм и алый жилет, выглядел еще более красивым и опасным, чем при первой встрече. – Если вам захочется узнать о ней побольше, побывайте в калькуттском храме Кали. Его построили в 1809 году, на месте, где издавна поклонялись этой богине. Известно, что раньше там приносились человеческие жертвы, теперь же в ее честь обычно перерезают горло разве что козам да иногда буйволам.
– Обычно? – переспросила Эмма с замиранием сердца.
– Во всяком случае, так говорят. Сколько я там ни бывал, при мне в жертву приносилось только козье молоко, смешанное с водой из Ганга.
У Александра Кингстона были глаза цвета фазаньего крыла. Раньше Эмме казалось, что они у него цвета океанской волны, но их синева оказалась гораздо интенсивнее, к тому же, обрамленные длинными черными ресницами, они горели тревожной загадочностью… Что заставляло его посещать индийский храм? Простое любопытство или участие в обряде? И не говорит ли он ей все это только для того, чтобы напугать и обратить в бегство? Если так, то она докажет, что ее не так-то просто прогнать.
