Крокодилыч | страница 17

- Зря не носите подтяжек, - заметила она. - Сейчас модно. Я поспешно застегнул пиджак.

- У мужчины должна быть крупная нога. Я смущенно пошевелил пальцами в ботинке.

- А в портфеле что? - прямо спросила Антонина.

- Ну, газетка… Кефир на ужин.

- Мужчина должен носить с собой коньяк и сигареты. Она вытащила из ящика стола прекрасно изданную, но сильно потрепанную книгу «Женщины в мировой живописи» и положила передо мной. Все-таки сомневалась во мне, считала равнодушным. И пока я рассматривал прекрасных Данай и разных там купальщиц, Антонина возлежала на стуле не хуже самой Данаи.

Мое познание искусства прервал заведующий лабораторией - седой и усталый человек.

- Антонина Вадимовна, - осторожно сказал он. - Сегодня вы опять опоздали на работу.

- Никак не могу купить будильник, - беспечно ответила она, не изменив позы Данаи.

Мне кажется, что завлаб ее побаивается. Помолчав, он вроде бы шутит:

- Тогда дайте мне свой домашний телефон, буду вам звонить вместо будильника…

Антонина окидывает внимательным взглядом его сутулую фигуру и с достоинством отвечает:

- Домашний телефон даю не всякому мужчине,

- Я живу дальше вас, но ведь не опаздываю, высыпаюсь, - все-таки не сдается он.

Антонина изумленно вытаращивается;

- В вашем возрасте ночью делать больше нечего. По-моему, завлабу хочется провалиться сквозь землю, то есть сквозь паркетный пол. Ему лет сорок, поэтому он распрямляется и пробует принять осанистый вид:

- Я тоже… этот… болельщик и рыбак.

Бросив на меня пугливый взгляд - ему неудобно перед новеньким, - он пятится к двери и бормочет:

- Не опоздайте завтра на конференцию…

Мы с Антониной продолжаем беседу, только не пойму, о чем. О муже, но она с ними со всеми развелась. О детях, но их у нее не было. О путешествиях, но она ездит только на пляжи. О работе, но я не пойму, чем тут она занимается. А об искусстве мы уже поговорили…

На конференцию она все-таки опоздала. И я сразу понял, что не проспала: на ней было ярко-красное, безбожно укороченное платье и бордовые чулки; волосы отливали марганцовкой, а оранжевые веки, стоило им захлопнуться, создавали впечатление, что вместо глаз вдруг выкатываются два мандаринчика. Она вальяжно прошла по залу и возлегла в первом ряду. Мужчины, да и женщины, как подсолнухи по ходу солнца, поворачивали головы по ходу Антонины.

Докладчик уже отвечал на письменные вопросы.

- Последняя записка, - сообщил он, развернул бумажку и прочел: - «Антонина, я сегодня в подтяжках».