Когда Увал замолчал, все по-прежнему слушали его, несмотря на тишину. Я сидел на месте и не шевелился, чтобы не нарушить идиллию, сложившуюся в Зоне. Это, конечно, было глупо. В Зоне никогда не было идиллии. Но, хотя бы, иллюзию этой самой идиллии нужно было сохранить.
Во мне сидело то, в чем боятся признаться себе многие сталкеры. Мне было необычайно страшно. Так страшно мне еще не было никогда. Я был уже не в той Зоне, что была неделю назад. Это была уже страшная Зона. Еще страшнее, чем была раньше. Пожар прошелся по огромному лесу, а я сидел на пепелище. Подумать только. Столько людей погибло. Даже не сотни. Тысячи. Ведь в одной только "свободе" было около четырех тысяч человек. А в "долге" и того больше. Сколько же жизней, таких как моя или Видика, ушло в никуда. Сколько планов не осуществилось? Сколько дел было не сделано? А все из-за какой-то желтой папки, которая появилась не в том месте, не в то время. Килограмм бумаги был смертоноснее ящика с динамитом.
Безусловно, Гитарист был прав - она слишком опасна. Однако, сейчас я уж точно никуда ее не дену. Пускай я погибну, но меня не будет томить страшная пелена неизвестности.
Я настолько погрузился в раздумья, что не заметил "долговца", подошедшего ко мне поближе. Я поднял на него печальный взгляд и поднялся на ноги.
- А ты и подумать не мог, что все так обернется? - спросил он меня.
- В смысле? - не понял я.
- Тогда, месяцев семь назад, - пояснил сталкер, медленно стягивая с лица противогаз.
К моему удивлению передо мной стоял Альпинист. Живой и невредимый. Такой же как и был. Не считая разве что шрама от уголка губы до уха, и потяжелевшего взгляда. Вот он - Алексей Щебнецов собственной персоной.
Альпинист расплылся в широкой улыбке, которую шрам даже украшал. Но я так и не знал, плакать мне или смеяться. С одной стороны друзья, встретившиеся после долгой разлуки. А с другой - предатель и тот, кого он предал… Оставил умирать… Истекать кровью… Как низко… Как подло…
- Ты не рад меня видеть, Подводник? - с сожалением в голосе произнес Альпинист.
- Рад, - тихо ответил я. - Просто… Я… Это…
- Не волнуйся, Серега, - говорил Альпинист. - Ты не сделал ничего такого, за что я не мог бы тебя простить. Или Диму. Так и передай ему…
- Простит он! - воскликнул я. - Я себя не прощу! Понимаешь? Я сам! А Димы и в живых-то нет!
- Как нет? - лицо Альпиниста побледнело, а от улыбки не осталось и следа.
- А так и нет! - закричал я. - Ты тут сидишь в своей выгребной яме и ни черта не знаешь!
