Рыбак молча налил еще по сто грамм заказанного им в моё отсутствие пойла. Чокнулись, выпили. Доели яичницу с хлебом.
К столику подошел Однорукий и кивнул. Мне поначалу никак не верилось, что тут все такие неразговорчивые, понадобилось сходить в Зону, чтобы понять это и измениться самому…
Однорукий провел меня через систему коридоров к приоткрытой железной двери, из-за которой выбивался лучик яркого света. Свечи, заметил я. Странно, как же у них играет музыка?
Набрав воздуху, я вошел в небольшую комнату, которую, если бы не серый бетонный потолок и такие же стены, можно было бы назвать уютной. Айда сидела на краю деревянной кровати, единственного, по сути, крупного предмета мебели в комнате. Заметив меня она встала, быстро подошла – на каблуках она казалась даже выше меня, и взяв за руку увлекла к постели. Не ожидая такого развития событий я растерялся, пытался что-то сказать, но сильные и умелые руки быстро раздели меня, и, не обращая внимания на мою трёхдневную дорожную немытость, Айда, ловко применив средство индивидуальной защиты, оседлала меня с таким пылом, что вся произошло за считанные минуты…
Отдышавшись, я попытался подняться – Айда уже вышла из–за целлофановой ширмы, заменяющей в углу комнаты душевую кабинку, и молча указала мне туда.
Быстро намылившись мочалкой с недорогим шампунем, я смыл пену, поливая себя из большого кувшина, и не вытираясь вышел. Айда была уже переодета для следующего выступления и молча смотрела на меня слегка влажными глазами. В неверном свете свечей мне показалось, что она только что смахнула слёзы.
Однорукий вывел нас к барной стойке, но задержавшись на секунду перед выходом в зал, Айда повернулась и нежно поцеловала меня в щёку, ласково шепнув: «Возвращайся, Маскаль». И словно перевоплотившись снова в богиню, бодро и упруго выскочила на освещенное пространство зала…
Слегка пошатываясь от всосавшейся наконец в кровь непривычно большой дозы алкоголя и впечатлений от произошедшего я подошел к нашему столику, который был уже пуст.
Рыбак сидел на скамье около стоянки, глядя на бегущие по небу облака, и, казалось, что-то шептал им. Я молча присел рядом, положив ружьё на колени. Светало.
Рыбак нехотя встал, кивнул мне и мы, забрав рюкзаки из багажника его удивительного автомобиля, пошли в сторону большой неосвещенной палатки, стоявшей несколько в стороне от «улицы» из построек, палаток и землянок, посреди которой возвышалась охранная башня Бара.
