Гараж можно было найти лишь по торчащей трубе. Сбоку в снегу была прорыта ведущая к дверям глубокая траншея. Тутриль остановился в удивлении: из гаража доносилась музыка — кто-то бил в бубен и пел старинные чукотские плясовые песни.
Потянув на себя тяжелую, обитую облезлыми оленьими шкурами дверь, Тутриль вошел в гараж.
Яркая лампочка горела под потолком. Длинная лампа дневного света прочерчивала стену. Музыка гремела из включенного на полную мощность проигрывателя. Посередине гаража, в пространстве между трактором и вездеходом, Коноп задумчиво танцевал.
Он быстро глянул на Тутриля, выключил проигрыватель и спросил:
— Ехать надо?
Коноп действительно выглядел расстроенным.
— Если надо ехать, то придется подождать, — грустно сказал он, — У меня поломка. Виноват я, конечно, нехорошо, но так получилось…
Коноп беспомощно развел руками.
Он подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку.
— Хотите?
— Нет, — ответил Тутриль.
— И я уже больше не хочу, — вздохнул Коноп. — Экимыл… Точно названа.
Он сел. Напротив него — Тутриль.
— Скажи, как быть мне?
— Прежде всего надо протрезветь, — ответил Тутриль.
— Это я знаю, — Коноп махнул рукой. — Раз я сюда пришел, значит, дело пошло на поправку. Вот ты мне скажи: можно ли полюбить плохого человека?
Тутриль пожал плечами.
— Вот я и думаю… Это не любовь, если плохой человек. Это другое. Но тогда что это такое? Вот ты, ученый человек, можешь мне растолковать?.. Не можешь. Научная загадка. Разум говорит: да плюнь ты на все. Я не могу. Всякое у меня было, а это первый раз…
Коноп включил электрический чайник, заварил покрепче чай.
— А может, всего этого не надо? — спросил он совсем другим голосом.
— Чего? — переспросил Тутриль.
— Переживаний, — пояснил Коноп. — Жить, как жили наш предки… Наши отцы и матери.
— Думаешь, у них не было этого? — с сомнением сказал Тутриль.
— Коо. По наружности не скажешь. Или умели скрывать свои чувства.
Коноп пристально посмотрел на Тутриля.
— У тебя тоже что-то случилось?
Тутриль молчал.
— Тогда надо ехать, — просто сказал Коноп и добавил в кружку с крепким чаем сгущенного молока.
— Попей этого, — предложил он. — Очень ободряет.
Хлопнула входная дверь, и в гараже появился Гавриил Никандрович.
Лицо его было хмуро и озабоченно. Он искоса глянул на дымящиеся кружки и как-то неопределенно произнес:
— Чай пьете… Налей и мне.
Некоторое время все трое молча пили чай, усердно и шумно дуя на горячую жидкость.
— Тутрилю ехать надо, — сказал Коноп, ставя кружку на стол.
