Потом Медведев почуял еще большую любовь к этой даме.
— Как тебя зовут, любимая? — спросил он.
— Наташа, — ответила дама, целуя Ивана в плечо. Они крепко обнялись, закусив друг друга, как удила, и задремали, укрывшись одеялом.
— Эй, вы! — закричал Иванов, встав с кресла. — Вы хорошо устроились. Давай-ка ты, Медведев, вставай. Теперь моя очередь.
Медведев повернул неистовое лицо.
— Слушай, Иванов, ты мне друг?
— Да.
— Оставь тогда меня с ней. Я ее люблю.
— Ее?!
Иванов не понимал. Он сказал:
— Я, конечно, оставлю, но это бред. Я не понимаю тебя.
— Я ее люблю.
— Ты что — шутишь?
— Нет! Уйди отсюда! Я убью тебя сейчас! Ты мне друг? Я ничего не объясняю. Оставь нас, и все.
— Как хочешь, — пожал плечами Иванов.
— Ты прав, — сказала вдруг дама. — Неважно, что я хочу… Так правильно. Но мне надо идти к Леше.
— Послушай, Наташа, — зашептал ей на ухо Медведев, — давай сбежим отсюда! Давай выйдем чистыми из этой игры. Пускай все остальные занимаются всей этой фигней. Давай сбежим. Это будет лучшее воспоминание: утро, и мы вдвоем идем к чертовой бабушке! И я буду любить тебя.
— Я очень хочу этого, — сказала дама, — но я не пойду.
— Но почему?
— Не знаю.
— Оставь ее, дурак! — сказал Иванов. — Чем меньше женщину мы любим… Знаешь?
— Знаю, — грустно сказал Медведев. — Иди к Леше. Я предложил тебе выход, но ты идешь к Леше. Мы остаемся в нашем мире. Прощай, Наташа!
Она встала и легла к спящему Леше. Рядом с Медведевым лег Иванов. Через пять минут все уснули. За окном начали убирать снег.
Проспав положенное, они все встали. Леша потягивался, Иванов и Медведев отвернулись, и дама оделась. Найдя в пепельнице какие-то более-менее приличные бычки, они покурили и пошли за пивом.
— Эй ты, дрянь, проститутка! — закричал Иван Медведев в лицо Сладкой Энн. Она стояла пьяная и с ненавистью смотрела на него.
— Я тебя больше не боюсь! — сказала она.
— Дура дебильная! Ты еще повесишься! Я тебе устрою веселую жизнь!
— Ничего у тебя не выйдет. Ты — ребенок, алкоголик и импотент!
— А ты — дура.
— Мы расстанемся, а ты все равно будешь со мной спать!
— С тобой будут спать одни уроды!
— Что ты орешь?
Она сказала это спокойно и насмешливо, неожиданно вспомнив старинное обидное женское средство. Медведев на секунду растерялся, но потом опять закричал:
— Потому что ты раздражаешь меня своим дебильным существованием!
— Идиот, — сказала Сладкая Энн.
— Идиотка, — сказал Медведев.
Они стояли посреди комнаты, готовые броситься друг на друга. И Гудзон шумел на двух своих берегах.
