Он лежал в кресле, храпел и ворочался, а Долл смотрела на него, и в сердце ее вместо страсти было чувство почти материнское. Не слишком высокий и не маленький, вполне стройный, со светлыми волосами. Не урод и не красавец, внешность ничем не примечательная. Он много работает, стойко переносит жизненные невзгоды – он просто часть ее жизни.
Они познакомились, когда им было пятнадцать. У обоих никогда не было никого другого. Их связывала история совместной жизни, они отлично ладили. Искорка в их отношениях, так и не вспыхнув по-настоящему, угасла много лет назад, но Долл все равно не могла представить, как жила бы без Брета. Что же, печально, наверно, что они живут вместе только по привычке и из-за того, что боятся что-то поменять и столкнуться с неизвестностью.
Долл торопливо прошагала через прихожую, вошла в холодную спальню, сменила униформу на джинсы и джемпер, снова прошла через прихожую. Она заварила чашку чая и сделала гренки с бобами, поставила все на поднос и отнесла в гостиную.
– Брет... Брет... просыпайся. Я приготовила тебе чай.
Он пошевелился и заморгал, глядя на нее.
– Что? Ой, должно быть, я заснул. – Он приподнялся и взял поднос. – Спасибо. А ты есть не будешь?
– Я же иду к маме, ты не забыл? Она нам с Лулу что-то собралась приготовить. Ужин для женской компании.
Брет набросился на гренки с бобами и не поднимал взгляда.
– Ах да. Хорошо. Что ж, когда ты вернешься, я, наверное, буду уже в постели.
И ты к тому времени уснешь, грустно подумала Долл. Как всегда. Она мечтала о ребенке, но чтобы завести ребенка, нужно заниматься сексом, а заниматься сексом несколько проще, если хотя бы изредка оба бодрствуют одновременно.
Подъезжая к дому матери, она уже почти готова была увидеть поблизости машины каких-нибудь спасательных служб. Невозможно было представить, что Митци что-то сможет приготовить, не подпалив ненароком чего-нибудь в доме, и не отравится, пробуя собственную стряпню.
– Проходи, Долл! – крикнула Митци. – Заходи на кухню, дорогая.
– Господи!
Долл вдохнула облачко, плывущее от плиты – на кухне клубился и кружил непривычный густой туман, благоухающий загадочными травами и пряностями, – и бросила взгляд на мать, а потом и на бедлам, творившийся на кухне.
У Митци вокруг талии было повязано полотенце, рукава закатаны, лицо раскраснелось, а волосы торчали дыбом. Кухня выглядела еще более пугающе. Повсюду громоздилась посуда, казалось, что не осталось ни одной чистой миски, кастрюльки или ложки. По столу были разложены кучки сухих листьев, кусочки непонятных растений, стояли баночки с пахучими мазями. На огне весело булькали кастрюльки, от духовки исходил жар, а Ричард и Джуди нервно поглядывали на все из своей корзины.
