Айдос послал помощника узнать, что за люди в роще и что они там делают.
— Это пастух Доспан! — крикнул бию Али. — Он весь в крови.
— Жив?
— Да.
Бий подъехал, осадил коня прямо перед поднявшимся с земли Доспаном. Вид у пастуха был такой, что Айдос не удержался от жалостливого восклицания:
— Ойбой! Кто тебя так искалечил, сынок? Голова Доспана гудела, глаза опухли от ударов, видели плохо, однако он разобрал, что перед ним главный бий и что настроен он невесело. Надо было повалиться к ногам Айдосова коня и просить у бия защиты. Но До- спан не пал на колени, не попросил защиты. Слабость свою он еще ни перед кем не выказывал.
— Никто, мой бий.
— Значит, ты сам себя искалечил?
— Это игра! — понурив голову, солгал Доспан.
— Игра? — удивился бий. — Есть ли такая потеха, при которой кровь льется рекой.
— Есть. «Наваливается верблюд» называется. Я оказался внизу, — снова солгал Доспан.
— Забавляешь себя игрой, когда надо скорбеть по утрате. Могильный холм над твоим отцом еще не осел
Винил бий пастуха в нарушении закона шариата, корил за легкомыслие и черствость души. Винил, хотя догадывался, что не играли парни в «верблюда», не забавлялись. Избит Доспан, и избит жестоко. Скрытность пастуха сердила Айдоса и в то же время радовала. Мужественный джигит! Как, однако, он объяснит свое непочтение к родителю?
— Мой отец говорил, — ответил бию Доспан, — в мире мало радости, много горя. Я хотел от меньшего взять большее.
— Заметно, — усмехнулся бий. — За это тебя и поколотили!
— Нет, об этом никто не ведает.
— Значит, из- за земли или травы дрались?
— Дедушка-бий, какой каракалпак зарится на землю, — ее у нас глазом не окинешь! Драться из- за земли — уподобляться воронам, делящим небо.
— Однако ловок ты на слово, умеешь скрывать свои неудачи.
— Скрывать неудачи — беречь свое богатство, — тоже с усмешкой, как до этого бий, сказал Доспан. — Что еще есть у слабого, кроме хурджуна неудач!
— Э-э, да ты мудрец!
Придирчиво и не без изумления стал разглядывать бий Доспана. За лохмотьями — чекпен пастуха в драке был разорван в клочья, да и до драки небось плохо прикрывал тело — угадывался сильный и смелый джигит Редко теперь видел Айдос рядом с собой смелых людей, а преданных — тем паче. Перевелись преданные. Зато трусов и изменников — тьма. Кровные братья — и те предали.
— Не я мудрец, дедушка-бий, а мой отец, — возразил Доспан. — Он открыл мне глаза на этот мир, хотя сам был слеп.
Любопытство взыграло в Айдосе. Что еще открыл тебе отец?
