Подозвал он попрошайку и попросил на время подменить его и пообмахивать лицо царевны. Дивану за лепешку согласился. Выходит наш кроткий человек на двор, и надо же — в этот самый миг ханская дочь пробуждается от многолетнего сна.
Открывает она глаза и что же видит? А видит какого-то оборванца с веером возле себя, а на своей груди видит отцовское завещание. Прочла она отцовское завещание, поняла все, что с нею приключилось, и спрашивает:
— Это ты, не отходя от моего изголовья, вот уже столько лет обмахиваешь веером мое лицо?
А дивану, не будь дураком, тут же отвечает:
— Да.
И глазом даже при этом не моргнул.
— Если так, — говорит девушка, — то я стану твоей женой, а ты станешь ханом.
Сказала это и бросилась в объятья попрошайки. А тут, значит, и возвращается наш кроткий. Смотрит — глазам своим не верит и ничего понять не может.
— Иди прочь! — кричит дивану. Уходи! — приказывает ханская дочь.
Кроткий хотел было все объяснить… Да куда там. Дивану кричит — он теперь своего везения упускать не станет. Девушка не верит. Да и как ей поверить, если в грамоте отцовской прямо сказано: «Выходи за того, кто подле ложа твоего сидит». Чтоб отвязаться от кроткого побыстрее, она велит слугам одарить его черной шапкой и взашей прогнать из дворца. Слуги так и сделали.
Не наш ли это предок?
Моя бабушка говорила:«Какой дом в согласии живет, тот дом и счастлив. А если с миром, согласием да со счастьем, так чего же и не жить? Каждый тогда смог бы до ста лет дотянуть. А человеку жить надо долго.
Вот говорю так, а сама-то не хочу долго тут оставаться. Все мои сверстницы уже ушли. Даже на похоронах некому будет вспомнить всю мою жизнь, некому будет сказать обо всех моих годах. Хоть и жива еще, а уж ушла жизнь, как вода в песок. И вроде бы на одном месте живу, а словно в другой мир перекочевала. С кем росла, с кем жила рядом — никого не осталось».
И еще: «Есть такие люди, что, когда их хвалишь, они боятся: а вдруг другие не услышат или услышат, да не поверят. Зато когда сами кого хвалить начнут, то боятся, что это могут все услышать и все могут в это поверить…»
Обычно человек, решивший поведать о себе, начинает с самого начала — прямо со дня своего рождения.
Я же такой возможности лишен. Да и вообще разве столь уж важен день появления на свет? Разве главное не в том, что произошло с человеком после этого самого дня?
Когда я впервые решил покинуть аул и отправиться в город на учебу, то потребовался паспорт, а его не выдают без метрики. Отправился в аулсовет, но там в различных документах не только день, но и год моего рождения обозначен по-разному. Я — домой, но и здесь отец говорит одно, а мать — другое. Долго спорили, наконец дедушка решил, что нужно идти в город, в районное отделение загса.
