Надо сказать, что это не домысел коше-бия. До сих пор в Хиве экскурсанты по просьбе экскурсоводов оплевывают и притаптывают могилу Аллакула.
Бабушка говорила:«Внук мой, дай бог тебе жить в счастливое время, но не дай тебе бог забыть, что у всякой жизни есть конец».
Моя мать говорила:«Сере, берясь за дело, хорошенько подумай. Но не о том, много ли пользы оно тебе принесет, а о том, не принесет ли оно вреда другим».
В детстве, когда я оказывал какие-то услуги старикам, они обычно благодарили меня такими словами: «Да не погаснут лучи твоей жизни, сынок». Долго не мог понять, чего они мне желают. Бессмертия? Так ведь оно все равно невозможно — это я уже тогда понимал. Желают в жизни только радости и света? Хорошо. Но для чего-то ведь существуют в мире ночь и тьма.
«Темнота — это здорово!»- рассуждали мы, ребятня, собираясь воровать дыни на соседних огородах.
«Прекрасная ночь», — вздыхали девушки, которым я мальчишкой таскал любовные записки.
Лишь спустя годы я понял смысл стариковского пожелания. Оно означает: пусть жизнь твоя всегда будет светочем для кого-то. Или, попросту говоря, пусть всегда отыщется хоть один человек, нуждающийся в твоей помощи, в твоих советах, в твоем мнении.
И действительно, самое лучшее, что могу сказать о дорогих мне людях, что жизнь каждого из них светит мне как звезда, и, встретившись с новым человеком, поняв и приняв его, я чувствую, что открыл для себя новую звезду.
* * *
Если люди как звезды, то телефон как телескоп: он помогает приблизить человека к человеку. Поэтому я очень обрадовался в свое время, когда узнал, что в нашей квартире будет телефон. Однако радость оказалась недолгой.
Телефон звенел. Я вздрагивал, подбегал и срывал трубку.
— Это кто? — спрашивала трубка.
— Это я, — отвечаю ей честно.
— Чей это дом? — продолжает допрашивать голос из трубки.
— Мой дом, — опять отвечаю то, что есть на самом деле.
— Дурак! — Трубка негодует, и тут же слышатся гудки отбоя.
Через некоторое время опять звонок, и вновь без всяких предисловий слышится требовательный вопрос:
— Ты кто?
— Я Каипбергенов.
— Какой такой Каипбергенов?
Я думаю, что ему нужен какой-то особый Каипбергенов, и потому, видимо, разочаровываю его, сообщая: Тулепберген Каипбергенов.
Трубка хмыкает в ответ, и снова отбой.
Скоро я уже малость пообвык, и теперь, если звучал вопрос: «Ты кто?» — я, не теряя времени, тут же докладывал четко и по- военному:
— Я Каипбергенов. Писатель. Вновь не подходило.
