— Врешь! — вскрикнул Кривой Аллаяр и отвернулся.
Аманлыка вдруг взорвало. Он знал, что остался сегодня дома не случайно. Маман уступил, впервые уступил — и не прихоти шейха, а его поганому умыслу пристроить Есенгельды в аткосшы. Не согласился Маман, а ведь уступил?
— Сам себе не верю, — проговорил Аманлык с недобрым смешком. — Сел на коня, а невесту ни разу не обнял… Что было! С прошлой осени не виделись, она вышла, тянется к нему, никого кругом, я отвернулся, а он даже не глянул на нее, ускакал, будто его с собаками гнали…
Кривой Аллаяр мигом забыл про Есенгельды.
— Ну-ка обрисуй мне ее. Тыщу раз в том ауле был, ни разу не видел… Что значит — не обнял? Уж не только Мамановы, а и наши ровесники народили детей.
— Ох, Аллаяр… не спрашивай! Греет она, как солнце.
— Хо! Ты сам, кажется, таешь до костей на том солнце?
— Не говори, — вздохнул Аманлык. — Весь ябин-ский род отдал бы за эту девушку. Вот мой калым…
— Совсем откупорился, как бурдюк с бродящим суслом. Не стоит она Мамана, даже если в придачу возьмет ее казахский род.
— Стоит, — сказал Аманлык.
— Какая она хоть из себя — на лицо, ну, и на все касающееся?
— Видел ты красный тюльпан?
— Чучело! Стоишь среди них… А в общем ясно. Остальное могу себе вообразить.
Но Аманлык продолжал увлеченно:
— Видел ты горную козу?
— Видел, на вертеле, да мяса не пробовал.
— Глаза у нее как у этой козы.
— На вертеле, что ли?
— Дурак… Видел стрелы камыша у озера, похожего на око?
— Ага, значит, такие у нее ресницы? Такие. Видел крылья орла?
— Вон он летит.
Такие у нее брови. Яблочко видел бухарское?
— Куда там яблочко! Нам бы хлебца. Такие у нее щеки. А кипарис видел?
— Спрашиваешь о том, чего здесь нет.
— Мы видели, едучи в Орск. Такая же она стройная. Ночью лунной лес на горе видел?
— Ночью воров смотреть, а не лес.
Точно такие у нее волосы. Четки молитвенные видел?
Такие у нее зубы?
— Но белей. Сливки с молока… не пенки, а сливки… видел!
Такие у нее губы! — перебил Кривой Аллаяр.
— А что? А что? — проговорил Аманлык, словно заговоренный самим собой до сладкой одури.
Аллаяр рассмеялся.
— Хватит! Сказал… Я все понял. Это у тебя все набекрень, а не у Мамана. Как ты можешь глядеть ему в глаза, если у тебя на сердце она?
Аманлык вздрогнул и похолодел от внезапного по-дозренья.
Прогонит он меня от себя как пить дать, прогонит с глаз долой из-за этой девушки.
— И прогонит! Я бы прогнал. Что от тебя проку? Я-аблоч-ко, кипар-рис, ко-за… А как до дела, ты в кусты? Что же, ты не видишь: Мамана запутали, заморочили ему башку! На кой ляд ему твоя девушка, если у него забот полон рот? Нож приставлен к горлу… Нет, не любим, не любим мы Мамана.
