— Теперь — правду! — сказал хрипло Маман. — Врать не советую! Что за разбой? Кто начал?
Из толпы выдвинулся Байкошкар-бий; из его распухшего носа капала кровь. Бий дергался и кривлялся в седле, словно передразнивая кого-то.
— Вы еще спрашиваете? Вы слыхом не слыхивали? А кто послал шайку воров грабить наши аулы? Вон та собака шла в голове всей своры, не узнаете?
Бий показал на старшего сына известного ябинского бая Али-бия — Кали, заносчивого парня, похожего барскими повадками на Есенгельды… Кали и не думал отпираться: кому же, как не ему, идти в голове своры! Он рассмеялся в лицо Байкошкар-бию самодовольно и развязно, надвинулся на него конем, словно собираясь опять в драку. И принялся орать:
— Вам еще мало, паршивым кунграддам? Ради успокоения духа Оразан-батыра всех вас… поднять на копье!
Маман захрипел, будто его схватили за горло. И Кали и Байкошкар-бий, невольно натянув поводья, попятились на конях.
— Оразан-батыра? — повторил Маман, сдерживая своего коня, испуганного его хрипом. — Ты видел, как он умирал? Слышал, что он завещал?
— А что нам видеть, что слышать, не тебе учить! — заорал Кали.
Но Маман его перекричал:
— Именем хана!.. Привязать этого… к хвосту его коня…
Кали не успел опомниться, как Пулат-есаул вместе с двумя подручными навалились на него, сволокли с коня, накинули петлю на шею и привязали конец веревки к хвосту коня. Пулат-есаул, ощерив волчью пасть, с язвительной ухмылкой смотрел на Мамана. Подручные тряслись от страха, глядя на дело своих рук: полузадушенный петлей, Кали пытался подняться…
Маман встал на стременах.
— Чего жметесь? Гоните коня!
И сам первый хлестнул коня Кали нагайкой. Пулат-есаул погнал его дальше… Только что кричавший, полный яростных сил джигит полетел распластанный, уже бездыханный, кувыркаясь между задних ног своего скакуна.
Тут-то и выскочил вперед на неоседланном вороном гунапе Кривой Аллаяр. Кинулся сломя голову в свою могилу. Горе-злосчастье держит человека за уши, судьба написана на его лбу. Остановись, Аллаяр, весельчак, балагур… Помолчи и задумайся! Не задумался. Не смолчал.
— Злодей! Злодей! За свою голову отдал отца… Теперь — жертвуешь всем родом? Бери и мою голову!
Тотчас следом вывернулся Байкошкар-бий со злорадным криком:
— Вот он! Вот он! Этот щенок избил досиня самого старого в нашем роде старика.
Маман схватился за грудь с перекошенным лицом, точно хотел ее разорвать.
Ты? Пре-да-тель! Изменник моему сердцу…
На этот раз Пулат-есаул и его подручные не заставили себя ждать. В миг единый Кривой Аллаяр был смят и привязан к хвосту гунана.
