– И все же мое поведение лучше, чем убийство.
– Ах, убийство такого же предателя и шпиона!
– Вы говорите об отце?
Блэкстоун нахмурился. Не стоило ему, конечно, так резко говорить с ней, ведь, кто бы она ни была, прежде всего она дочь, для которой отец – существо самое родное и близкое. Виновато посмотрел он на юное лицо с выражением застывшего страдания.
Капитан смягчил тон:
– Полагаю, мы оба знаем, что преступление совершено не мной.
– Но вы забываете, что я именно вас и увидела с пистолетом в руке рядом с его телом.
Да, это серьезная улика; настолько серьезная, что человека можно запросто осудить, но Меридит, стоя рядом с обвиненным ею человеком, вдруг почувствовала, что не верит всем этим явным доказательствам. Джайред не произнес больше ни слова, не пытался что-либо отрицать или объяснять, и девушка почему-то ощутила, что ее убежденность сдается под натиском этого молчаливого оправдания.
Они стояли во дворе, окруженные ночью и ее таинственными звуками, стрекотанием кузнечиков, отдаленным уханьем совы. На секунду Меридит почудилось, что они двое влюбленных, в горячем объятии стоящие под волшебным лунным светом летней ночи, а отнюдь не обвиняющие и ненавидящие друг друга люди.
Ресницы ее невольно опустились, и Джайред, увидя это, притянул ее к себе, так что его дыхание обожгло ее щеки, губы коснулись губ, и могучее желание охватило обоих в бархатной и нежной уединенности этой ночи.
Объятие становилось все крепче, сквозь шелк и сукно Меридит явственно ощущала жар его стального тела и таяла, как воск.
Их языки встретились, ощутили друг друга и принялись за священный танец любви, а руки девушки судорожно добирались до его обнаженного тела под грубым холстом рубашки. Когда же ее легкие пальцы коснулись пылающей плоти, наградой ей стал его протяжно-сладкий стон.
Губы Джайреда заскользили по ее шее и плечам, кусая и нежа их, заставляя все тело содрогаться от их прикосновения.
Плащ был сорван и брошен на землю, так что Джайреду открылось наконец все торжество ее розовой атласной груди. Обезумевший Джайред припал к ней, сминая и лаская, и, когда его язык оставил пламенеющий след в глубокой прохладной ложбинке, Меридит почувствовала, что сейчас громко застонет от наслаждения.
А зубы Джайреда уже рвали тонкое кружево, и, не выдержав это утонченной пытки, девушка сама рванула ткань. Острые торчащие соски победно устремились наружу, прямо к жадному мужскому рту.
Колени Меридит подогнулись, и она откинулась назад, предоставляя в распоряжение Джайреду всю роскошь своих полных тугих грудей… Девушка заметалась и застонала под его руками еще сильней…
