Но уже темно. С этим я не согласился, потому что в темноте продолжать путь в направлении артиллерийских залпов опасно. Но куда идти, было неясно. Видимо, правильнее было подальше уйти от того района, где сосредоточивались танки противника, и по которым наша группа нанесла удар. Двигаясь, набрели на какую-то землянку. Признаков жизни в ней как будто не наблюдалось. Оказалось, старая заброшенная землянка. Это уже неплохо, подумал я. Значит, может быть, недалеко и другие строения. Решили переночевать. Но когда зашли внутрь, то увидели сплошную грязь. Наломали веток, уложили их на завалинку, где было более сухо и, прижавшись друг к другу, легли в летных костюмах. Дождик прекратился. Луна немного стала просвечиваться. Можно было увидеть, что землянка расположена в густом лесу. Конечно, сна, как такового, не было. Ночь пролетела быстро. Я дважды выходил из землянки и прислушивался к окружающему лесному безмолвию.
Утром решили следовать дальше в лес, чтобы остаться незамеченными. Для нас основным ориентиром были артиллерийские разрывы. Мы и старались от них уходить. Впереди оказалась болотистая местность. Пришлось ее обходить. Но грязь по колено, кроме того, отдельные упавшие деревья не давали возможности быстро идти. Чувствуется усталость. Становится тяжело вытаскивать из болота ноги. Почти целые сутки ничего не ели. Огибаем болотистую местность, надеемся, что здесь нет войск противника и нам будет легче перейти линию фронта. Обогнув болото, увидели у речки небольшой домик. Остановились. Тишина. Извлекли пистолеты, подошли ближе. У Николая были две гранаты. Как правило, отдельные воздушные стрелки в полку незаметно брали с собой боезапас в виде гранат. Я взял у него одну гранату, и мы двинулись к домику. Это был хуторок. В Венгрии таких хуторских селений много было. Приблизились к домику. Шепотом спрашиваю Николая: - Как мы будем объясняться, если там венгры, а не немцы?
Я по-венгерски знал только два-три оборота речи: "Кези чоколом" (целую ручки), "тудом" (понимаю), "нем тудом" (не понимаю) и "юно подкиванок" (здравствуйте). Он предложил отвечать, что мы русь-летчик. Так и порешили. Кругом тихо. Я заглянул в окно. Увидел в комнате двух пожилых людей. Что будет, то и будет. Постучал в окно. Наружная дверь открылась, и выглянувший мужчина, можно сказать, старик, стал на смешанном украинско-польском языке говорить, жестами приглашая зайти в хату: - Прошу панэ.
Я Колю послал в дом, а сам остался снаружи. Через 2-3 минуты Николай вышел и говорит, что в хате только двое пожилых людей. Мы позвали хозяина и пошли в небольшой садик. Он, как я помню, назвался Ференцем. Хозяин беспрерывно твердит: Русь, Русь... хубово. Смотрю, хозяйка несет нам вино, сало и хлеб. Выпили приятного вина, закусили, завязался разговор, который очень сложно шел из-за языкового барьера. Рассказываем и показываем на пальцах, что нас сбили и наш самолет упал примерно в 8-9 километрах отсюда. Швабов, как нам сказал собеседник, в этом районе нет.
