27 мая Эйзенхауэр наблюдал за полевыми учениями в Кенте, которыми руководил генерал-лейтенант Бернард Лоу Монтгомери. Позднее Эйзенхауэр посетил разбор учений, который проводил все тот же Монтгомери. На Монтгомери был полевой плащ, который лишь подчеркивал миниатюрное сложение генерала. Он постоянно хмурился и очень зло смотрел на Эйзенхауэра. По природе своей он был человеком высокомерным, особенно по отношению к американцам, большинство из которых он просто презирал. Пока Монтгомери говорил, Эйзенхауэр прикурил сигарету, не успел он сделать и пары затяжек, как Монтгомери замолчал на полуслове, понюхал воздух, высоко задрав голову, и спросил:
— Кто здесь курит?
— Я, — ответил Эйзенхауэр.
— Я не позволяю курить в кабинете, — сказал Монтгомери твердо.
Эти мелочи не повлияли на оценку Эйзенхауэром Монтгомери. Возвратившись в Штаты, он охарактеризовал его как "решительного, очень энергичного, способного и знающего человека" *18.
За десять дней, проведенных в Великобритании, Эйзенхауэр познакомился с двумя офицерами, с которыми ему в будущем предстояло много общаться. Одним из них был генерал Алан Брук, начальник королевского Генерального штаба. Брук, вспыльчивый ирландец, через всю войну пронес предубеждение против американцев. После знакомства с Маршаллом Брук отметил, что Маршалл "преисполнен собственной значительностью". Брук признал, что Маршалл "приятный человек, с которым легко ладить [вскоре он изменит эту точку зрения]. Но великим его признать никак нельзя" *19.
Мнение Брука об Эйзенхауэре с начала и до конца было одинаковым, причем еще более суровым, чем о Маршалле. Он заклеймил Эйзенхауэра как дружелюбного типа, лишенного стратегического чутья и умения командовать. Сам Эйзенхауэр предпочитал либо говорить о коллеге хорошо, либо вообще не упоминать его; Брука он упоминал очень редко.
А вот с вице-адмиралом лордом Луисом Маунтбэттеном у него сложилась мгновенная и прочная дружба на всю жизнь. Маунтбэттен, молодой, титулованный, красивый, богатый офицер, уже имел большие заслуги перед королевским военно-морским флотом и в отличие от Монтгомери и Брука любил американцев и особенно привязался к Эйзенхауэру. С первой встречи у них установились необычайно доверительные отношения. Кроме личных качеств, их сближала наступательная стратегия, приверженность к идее скорейшей высадки на французском побережье и острый интерес к усовершенствованию десантных судов. Они были согласны в том, что чем крупнее десантный транспорт, тем лучше и что построить их нужно как можно больше. На Эйзенхауэра произвело впечатление и то, как Маунтбэттен организовал объединенный штаб британских сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, который планировал наступательные сухопутно-морские операции.
