Для Эйзенхауэра же все событие выглядело "фантасмагорией". Пять лет спустя, в 1941 году, оно стало в его глазах еще более фантасмагоричным, когда Кезон сказал ему, что "не он был автором этой идеи, Макартур сам придумал для себя столь звонкое звание" *29.
По свидетельству Эйзенхауэра, в начале января 1938 года Макартуром овладела идея: "Моральный дух населения возрастет, если люди смогут увидеть хотя бы часть своей рождающейся армии в столице страны Маниле". Он приказал своим помощникам организовать передислокацию частей со всего острова на поле рядом с Манилой, пусть они постоят лагерем три-четыре дня, а потом пройдут большим парадным маршем через город. Эйзенхауэр и Орд быстро оценили стоимость такого мероприятия и заявили Макартуру, "что в рамках существующего бюджета это сделать невозможно". Макартур отмахнулся от их соображений и приказал им выполнить поручение.
Они повиновались. Вскоре о подготовке к параду узнал Кезон. Он вызвал Эйзенхауэра к себе, чтобы выяснить, что происходит. Эйзенхауэр был поражен — он считал, что Макартур обсудил свой проект с президентом. Когда он понял, что это не так, он отказался обсуждать далее эту проблему с Кезоном, пока не поговорит с Макартуром. Вернувшись в свой кабинет в отеле "Манила", Эйзенхауэр нашел там взбешенного Макартура. Кезон позвонил ему по телефону, сказал, что его ужасает мысль о возможной стоимости парада и что он просит немедленно отменить все приготовления.
Затем Макартур сообщил своим сотрудникам, что "он никогда никого не просил" готовиться к параду по-настоящему. Он просто хотел, "чтобы были тихо изучены возможности". Пораженный Эйзенхауэр " не знал, что и сказать. Наконец, я сказал ему: "Генерал, все, что вы утверждаете, означает, что я лгу, а я не лжец и хотел бы немедленно вернуться в США". Он обнял меня за плечи и сказал: "Право же, смешно видеть тебя в таком гневе". А потом был любезный и вежливый. Наконец, он сказал: «Это недоразумение, давай забудем»"*30.
Но Эйзенхауэр так никогда и не смог забыть; тридцать лет спустя он волновался, описывая эту сцену. "Возможно, никто так ожесточенно не воевал против своего начальства, как я против Макартура. Я спрашивал его снова и снова: «Почему, черт возьми, вы не уволите меня? Вы делаете вещи, с которыми я абсолютно не согласен, и вам это прекрасно известно»" *31.
Макартур не уволил Эйзенхауэра по одной простой причине — он в нем нуждался. Эйзенхауэр обеспечивал его связь с Кезоном, он был его "глазами и ушами", наблюдая за тем, что происходит в различных частях и лагерях, он был управляющим его хозяйством, составителем его речей, писем и докладов. Макартур знал, что Эйзенхауэр практически незаменим, и, часто повышая голос на Эйзенхауэра, он столь же часто находил повод щедро похвалить его. В типичной для него рукописной заметке, посвященной работе Эйзенхауэра над политическим докладом, Макартур писал: "Айк, это превосходно во всех отношениях. Тут ничего не надо поправлять. Язык настолько простой и ясный, что не оставляет места для двусмысленностей, и в то же время такой гибкий, что обеспечивает успешную реализацию предложений". Кезон также выражал Эйзенхауэру признательность за помощь. Когда Эйзенхауэр написал речь для Кезона, президент прислал ему записку: "Превосходно. Вы прекрасно выразили мои мысли и выразили их лучше, чем я смог бы это сделать сам" *32.
