Сейчас уже не выяснить последовательности. То ли Мандельштам сначала нашел место захоронения, а уже потом что-то прочитал, то ли наоборот.
Как бы то ни было, но обойти надгробие Бозио на Римско-католическом кладбище невозможно. Оно, безусловно, присутствует в отношениях поэта с темой.
Есть такая актерская игра с воображаемыми предметами. В руках самого предмета нет, но фантазия бьет ключом. Как бы из ничего возникают контуры вещей, ситуаций и положений.
Можно было просто не заметить Холерного кладбища, расположенного бок о бок с Римско-католическим, но поэт решил его «разыграть». Сначала попробовал один раз, потом еще и еще.
Так появились «коричневые томики… с зачитанными в шелк заразными страницами, воинственные фиоритуры пожарных рожков, бешеная скачка в бараньих тулупах и касках».
Это и называется «мыслить пропущенными звеньями».
Еще раз назовем пропущенное.
«Пожар» свидетельствует о том, что сначала была библиотека рядом с пожарной каланчой.
«Холера» - о его прогулках вблизи Римско-католического храма.
Вот мы и приблизились к самому существенному пробелу контекста. Важнейшей подсказкой для Мандельштама оказалось само надгробие.
Дело в том, что фигур на саркофаге работы скульптора П. Коста не одна, а две.
У Бозио губы поджаты, а взгляд как бы отсутствующий. Зато скорбящая видит и чувствует все. Она прижалась к подруге, обвила рукой ее шею, положила голову ей на плечо.
Словом, одна устремлена в запредельное, а для другой нет ничего, кроме этого горя.
Плакальщица явно напоминает знакомую Мандельштама. Можно подумать, что это Лютик убивается по Бозио, по идее своей жизни, которую она не смогла опровергнуть.
2-Бозио-2
«Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку», - сказано в «Разговоре о Данте».
Есть основания считать, что и в случае с Бозио речь идет не о нескольких возможностях, но о целом «пучке». К названным источникам добавим и третий сон Веры Павловны из романа «Что делать».
Если в реальности Вера Павловна видела Бозио только на сцене, то во сне актриса стала ее конфиденткой, поверенной в самые тайные ее помыслы.
О том, что перед ней актриса, Вера Павловна не знает, но догадывается. Разглядеть фигуру она не может, но слышит голос и наблюдает за движениями руки.
По сути, вся роль Бозио в этом отрывке отдана руке. Чернышевский не дает в этом усомниться, множество раз варьируя одно слово:
«Как хороша эта рука! …как же эта рука протягивается сквозь полог, не раскрывая полога? …Рука новой гостьи дотрагивается до страницы; под рукой выступают новые строки…»
