— Меня зовут Биргит, — представилась она и протянула маленькую крепкую руку, — просто Биргит. А вы, как я догадываюсь, Вийнблад.
— Ну что ж, — сказал Вийнблад, когда они покончили с формальностями и заняли место у патологоанатомического стола. — Профессор, должно быть, уехал на какую-нибудь конференцию?
— Профессор? — недоумевающе спросила Биргит. — Вы имеете в виду доктора Энгеля? Вы его, по-моему, называете Труполюбом?
— М-м-м… разве? — уклончиво пробормотал Вийнблад.
Он терпеть не мог, когда людей называли кличками, особенно в их отсутствие. Но она была права: кличка доктора Энгеля была Труполюб. Или Ангел через «э». Интересный, в общем, мужик с каким-то неясным немецко-югославским происхождением, очень знающий, судя по рассказам тех, кто с ним работал, и с большим чувством юмора, правда, пока дело не касалось его лично.
Биргит отрицательно покачала головой.
— Он не уехал, — наконец-то ответила она на вопрос инспектора. — Он свалился с мостков.
— О боже! — испугался Вийнблад. — Как это произошло?
Она раздраженно пожала плечами:
— Несчастный случай на работе. Ему надо было в чем-то убедиться своими глазами. Думаю, на одном из его приработков — он обслуживает страховые компании, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности. А поскольку он слепой, шел, шел и не заметил, что мостки кончились. Перелом в лучезапястном суставе и сотрясение мозга. Более благородные части тела не пострадали.
— Слепой? — полувопросительно повторил Вийнблад.
Что она имеет в виду?
— Именно слепой, — подтвердила Биргит, сверля его темными глазами, каждый зрачок — как зернышко черного перца. — У коллеги Энгеля тяжелая близорукость, но он из тщеславия отказывается носить очки. Потому-то он и натыкается постоянно на юкку в вестибюле. Кстати, молодые коллеги, подшучивая над ним, каждый раз ставят кадку с растением на новое место, только я этих шуток не понимаю. Если вы мне не верите, можете, когда заболит зуб, пойти к слепому дантисту.
— Мне это и в голову не приходило, — пробормотал Вийнблад примирительно.
Что она болтает? Как это может быть? Его старый приятель Милан — и вдруг ни с того ни с сего слепой!
— К тому же он никакой не профессор. Он называет себя профессором, но это не одно и то же. Если вы ничего не имеете против, я бы хотела приступить к делу, — сказала она без перехода.
— Конечно-конечно, — согласился Вийнблад. Боже, какая несимпатичная особа!
— Приятно слышать, — пробормотала она, окидывая взглядом ряд блестящих инструментов на столике. — Кстати, в отличие от доктора Энгеля я и в самом деле профессор, настоящий профессор, так что инспектор может не волноваться.
