Люди продолжали проходить по одному сквозь вертушку. Пол ждал своей очереди.
— Доброе утро, господин Катлер, — сказал человек на входе. — Вам не нужно было ждать. Почему вы сразу не подошли?
— Это было бы нечестно, господин Браун.
— Членство в совете должно давать некоторые привилегии, разве нет?
Пол улыбнулся:
— Наверное. Меня здесь должен ждать репортер. Мы договаривались встретиться с ним в десять.
— Да. Он ожидает на главной галерее с самого открытия.
Пол устремился туда, его каблуки цокали по отполированной террасе. Четырехэтажный атриум был открыт до потолка, полукруглые пешеходные проходы опоясывали стены на каждом этаже, люди ходили вверх и вниз, и шум от негромких разговоров наполнял воздух.
Катлер не мог придумать лучшего времяпрепровождения в воскресное утро, чем пойти в музей. Он не часто ходил в церковь. Не то чтобы он не верил. Просто его больше привлекали творения рук человеческих, нежели размышления о некоем всемогущем существе. Рейчел была такая же. Он часто думал, не влияет ли негативно их безразличное отношение к религии на Марлу и Брента. Может, детей нужно было приобщать к вере? Так он ей и сказал. Но Рейчел не согласилась. Пусть они сами решают, в свое время. Она была убежденной атеисткой.
Это был их обычный спор. Один из многих.
Он прошелся по главной галерее, выставленные здесь картины были образчиками того, что находилось в остальном здании. Репортер, худощавый проворный человек с бородкой и фотоаппаратом, висящим на правом плече, стоял перед большой картиной, написанной маслом.
— Вы Гейл Блэйзек?
Молодой человек обернулся и кивнул.
— Пол Катлер. — Они обменялись рукопожатием, и Пол показал на картину: — Она прекрасна, не так ли?
— Последняя работа Дель Сарто, как мне кажется, — ответил репортер.
Пол кивнул:
— Нам удалось уговорить частного коллекционера предоставить ее на время вместе с несколькими другими прекрасными полотнами. Они на втором этаже вместе с остальными работами итальянцев четырнадцатого и восемнадцатого веков.
— Я учту, что их надо будет посмотреть перед уходом.
Катлер взглянул на большие настенные часы. 10.15.
— Извините, что опоздал. Почему бы нам не побродить здесь, пока вы задаете свои вопросы?
Молодой человек улыбнулся и достал диктофон из сумки на плече. Они пошли по широкой галерее.
— Приступлю сразу к делу. Как давно вы состоите в совете музея? — спросил репортер.
— Уже девять лет.
— Вы коллекционер?
Он усмехнулся:
— Едва ли. У меня есть только пара картин маслом и несколько акварелей. Ничего существенного.
