Кристиан знал, что эта газета была в корпоративной собственности Фелльнера и что компьютер в другом кабинете был ежедневно перегружен новостями со всего света. Смерть богатого итальянского промышленника, безусловно, была достаточно значительным событием, чтобы привлечь внимание старика. Внизу первой страницы была статья:
«Пьетро Капрони, пятидесятивосьмилетний основатель «Дью Мори индастриз», был найден вчера в своем поместье на севере Италии со смертельной раной в груди. Там же была найдена заколотая Кармела Терза, 27 лет, жительница Венеции. Опознание было произведено на месте преступления. Полиция нашла следы взлома двери на первом этаже, но пока не обнаружила, чтобы на вилле что-либо пропало. Капрони вышел в отставку в «Дью Мори», конгломерате, который он превратил в один из крупнейших итальянских производителей шерсти и керамики. Он продолжал вести деятельность как главный акционер и консультант, с его смертью компания осиротела».
Фелльнер прервал его чтение:
— Мы уже обсуждали это раньше. Тебя предупреждали, чтобы ты проявлял свои дурные наклонности в свободное от работы время.
— Это было необходимо, господин Фелльнер.
— Убийство никогда не бывает необходимым, если делать работу правильно.
Кнолль взглянул на Монику, которая наблюдала за ними, явно забавляясь.
— Синьор Капрони прервал мой визит. Он меня ждал. У него появились подозрения после моего первого посещения, которое я совершил, если вы помните, по вашему настоянию.
Фелльнер, кажется, сразу понял намек. Лицо старика смягчилось. Кристиан хорошо знал своего работодателя.
— Синьор Капрони не хотел расставаться со спичечницей добровольно. Я просто повиновался вашему приказу, заключив, что вы хотели эту вещицу любой ценой. Единственной альтернативой было уйти без нее и навлечь на себя риск разоблачения.
— Капрони не предоставил тебе возможности уйти? В конце концов, он не мог позвонить в полицию.
Он решил не лгать.
— Синьор действительно хотел застрелить меня. Он был вооружен.
Фелльнер сказал:
— В газете об этом не упоминается.
— Нельзя доверять свидетельствам прессы, — ответил Кнолль с улыбкой.
— А что насчет той шлюхи? — спросила Моника. — Она тоже была вооружена?
Он повернулся к ней:
— Я и не знал, что ты питаешь такую симпатию к этим женщинам. Я уверен, она понимала, на какой риск идет, когда согласилась связаться с таким человеком, как Капрони.
Моника подошла ближе.
— Ты переспал с ней?
— Конечно.
Огонь вспыхнул в ее глазах. Но она ничего не сказала. Видеть ее ревность было почти так же забавно, как и странно. Фелльнер нарушил молчание, сказав, как всегда, примирительно:
