— Нацисты укради панели в тысяча девятьсот сорок первом?
Старик кивнул:
— Поганые ублюдки. Ободрали комнату дочиста. С тысяча девятьсот сорок четвертого года ее больше никто не видел. — Его злила мысль об этом, и он знал, что наговорил уже слишком много, поэтому сменил тему: — Так ты сказал, что моя Рейчел засадила того адвоката в тюрьму?
Пол откинулся в кресле и скрестил ноги на оттоманке.
— Снежная королева наносит ответный удар. Так они за глаза зовут ее в суде. — Он вздохнул. — Все думают, что если мы разведены, так меня это не волнует.
— А тебя волнует?
— Боюсь, что да.
— Ты еще любишь мою Рейчел?
— И своих детей. Квартира опустела без них. Я скучаю по всем троим, Питер. Или мне стоит говорить Петр? К этому мне надо еще привыкнуть.
— Нам обоим.
— Прости, что не смог прийти сегодня. Мое слушание перенесли. Это из-за того адвоката, которого засадила Рейчел.
— Спасибо за помощь с прошением.
— Не за что.
— Знаешь, — сказал Петр, подмигнув, — она ни с кем не встречалась после развода. Может, она поэтому такая нервная? — Пол заметно оживился. Он подумал, что правильно его понял. — Говорит, что слишком занята. Но я не уверен, что дело в этом.
Его бывший зять не клюнул на эту приманку и просто сидел молча.
Старик опять стал изучать карту. Через несколько минут он сказал:
— По Ти-би-эс играют «Храбрецы».
Пол достал пульт и включил телевизор.
Петр больше не упоминал Рейчел, но в течение всей игры поглядывал на карту. Зеленые линии очерчивали горы Гарц, шли с севера на юг, затем поворачивали на восток, к старой границе между двумя Германиями. Названия городов были подписаны черным. Геттинген, Мюнхен, Остердод, Вартберг, Штодт. Пещеры и туннели подписаны не были, но он знал, где они находились. Сотни пещер.
Где же была нужная?
Сложно сказать…
Был ли Вейленд Маккой на правильном пути?
Атланта, Джорджия
Вторник, 6 мая, 22.25
Пол взял Марлу на руки и бережно отнес ее в дом. Брент шел сзади, зевая. Странное чувство охватывало его всякий раз, как он заходил в дом. Они с Рейчел купили этот двухэтажный кирпичный дом в колониальном стиле сразу после женитьбы, десять лет назад. Во время развода, спустя семь лет, он добровольно выехал. Табличка продолжала хранить имена их обоих, и, что интересно, Рейчел настояла на том, чтобы он оставил себе ключ. Но он пользовался им редко и всегда предупреждал об этом заранее, так как параграф 7 окончательного постановления о разводе предоставлял ей исключительное право владения и он уважал ее личную жизнь, невзирая на то как больно это было иногда.
