Из окна на первом этаже выглянула еще одна старушка и добавила своего возмущения. Генка встал и спокойно, очень спокойно, сказал всего одну фразу. Бабки запнулись на полуслове, но Вадим, которому хорошо были видны их лица, мог поклясться: запнулись не от возмущения.
Генка прошел мимо старушек через двор, который был проходным, и скрылся на параллельной улице. Теперь уже Вадим тащил Оксану за собой. Бородатая собачонка облаяла их и чуть не цапнула Оксану за ногу. Когда они выскочили на улицу, Генка сворачивал в соседний двор.
Это был совсем другой двор. Он вполне мог посоперничать с питерскими дворами-колодцами. Ни деревьев, ни скамеечек. Помойные баки, угольная пыль, грузовые машины, стоящие у распахнутых дверей. Сильно пахло свежей выпечкой.
- Наверно, это его дом, - сказал Вадим. - Он говорил, что жил в одном доме с пекарней.
Они стояли в длинной темной подворотне. Рядом прошуршало что-то похожее на крысу.
Генка обошел грузовики и подошел к застекленному подъезду. Дверь была закрыта. Савченко задрал голову, посмотрел на окна, дотронулся до кнопок домофона - не позвонил, а словно погладил. Коснулся дверной ручки и... заплакал. Всхлипывая и размазывая слезы по лицу.
Вадима передернуло. То ли от вчерашней жалости, то ли от гадливости. А скорее - от того и другого вместе.
- Пойдем, - бросил он и, не глядя на Оксану, повернулся к выходу.
* * *
1 января 2000 года
Вадим проснулся поздно. Судя по всему, дело шло к обеду. Но за окном по-прежнему была непроглядная метельная мгла. Ветер выл, и, казалось, весь дом сотрясается под его ударами. Оксаны рядом не было.
Когда он ложился, она не спала, он точно знал это. Но старательно притворялась спящей. Только дышала слишком уж ровно, и спина была слишком напряженной.
«Если б я сразу рассказал ей все, - подумал с тоской Вадим, - ничего этого не было бы».
Он боялся, что не сможет заснуть, но неожиданно быстро провалился в рваный, запутанный сон. «Да куда ты денешься? - насмешливо тянул гласные Валитов, покручивая на пальце ключики от «Мерседеса». - У тебя же дети». «У меня нет детей» - «Значит, будут. Может быть. Если ты убьешь Савченко». Ниночка сидела верхом на Одиноком Слоне - то ли она стала такой маленькой, то ли Одинокий Слон странно вырос. Генка протягивал ему наполненный шприц, напевая что-то по-чешски...
